Слышу грубый женский голос.
Хлопаю глазами, не понимая, что происходит.
– Ну? Ты что? Жить здесь решила? Давай. Выметайся. Здесь еще прибрать нужно. Для новых клиентов.
Женщина неопределенных лет смотрит на меня, как на насекомое. С презрением. И… Откровенной гадливостью.
– Я…
Дергаю на себя простыню. Вдруг доходит, что я совершенно голая! Перед чужим человеком!
– Мне помыться нужно, и…
– Дома помоешься. Здесь у нас не отель! Давай. Быстрее уже одевайся!
Нервно осматриваюсь по сторонам. У меня начинается паника.
Мне нечего надеть. Ведь мое платье он разорвал, и… Черт, да здесь у меня даже и белья-то нет!
А эта женщина выглядит так, как будто сейчас меня прямо вот так, без одежды, пинками выгонит!
– Моя одежда осталась…
Черт, а где она, собственно? Я понятия не имею!
– На. Прикройся.
Она швыряет мне какой-то балахон. Совершенно безразмерный. Чуть не попадает в лицо. И я сама не понимаю, на каком рефлексе успеваю словить эту тряпку.
Быстро натягиваю через голову. Это больше похоже на мешок из-под картошки с прорезями. Грубая ткань больно натирает кожу, особенно соски.
– А он… Мужчина, который здесь был? Он уже уехал?
– А ты что думала?
Она хмыкает так, что мне становится противно. Хочется вымыться только от того, что я дышу с ней одним воздухом.
– Он тебе букет с кольцом наутро подарит? И замуж позовет? Уехал, конечно. Такие , как ты, нужны только чтобы в них всунуть. Завтракать со шлюхами клиенты точно не собираются. Хотя… Хм… Он кое-что тебе оставил.
– Правда? Что?
За это я готова даже терпеть ее мерзкую грубость.
Складываю руки, будто в молитве.
Что там? Записка? Ну конечно! Он же… Он же не вел себя со мной, как с продажной девкой! Был таким нежным… Ну точно! Он все понял! Почувствовал, что я совсем другая.
– Да вот.
Она швыряет на постель рядом со мной пачку денег.
– Видно, хорошо тебя оттрахал, а? Раз столько на чай оставил? А по тебе так и не скажешь. Что такая ты прожженная девка. Личико такое прям невинное. Как будто вас, таких, где-то учат скромниц из себя корчить.
– Я…
Черт.
Обида печет глаза так, что начинаю плохо видеть.
Деньги? Он оставил мне деньги? Я к ним не прикоснусь. Ни за что! Он как будто растоптал меня этим! Опустил до уровня настоящей шлюхи!
– Бери и убирайся.
Она дергает меня за руку, заставляя подняться.
– Вот твоя сумка. Все на месте, можешь не проверять. И бабки свои возьми. Насосала. Хотя нет. За что тебе столько? Загадили тут все, мне убирать.
Она отсчитывает из пачки несколько купюр и нагло засовывает их себе в карман. Остальное пихает мне в сумочку.
Я бы швырнула эти деньги. Но ей отдавать… Нет.
Я их в лицо швырнуть хочу. Ему.
– Давай. Иди уже. Или тебе так понравилось, что решила у нас работать остаться? Так сейчас никого из начальства нет. Вечером приходи. Иди уже. Или тебя пинками выгнать?
Я даже не сомневаюсь, что она так и поступит.
Молча сжимаю зубы и отправляюсь на выход.
Немного блуждаю по коридорам, несколько раз свернув не туда.
Здесь совсем тихо. Никого не видно и не слышно.
Никто меня не останавливает, а внутри еще бьется какая-то идиотская надежда, что он… Что он еще здесь. И мы сможем поговорить. Ведь…
Ведь эта ночь была такой особенной!
Но во всем здании, кажется, никого, кроме меня и той противной бабищи.
Наконец я выхожу на воздух. Слегка пошатываюсь, прислонившись спиной к двери. Яркий солнечный свет режет воспаленные глаза.
Замечаю несколько здоровых охранников, которые оживляются при моей появлении.
