Шеф подплывал к нему тяжело и безжизненно, словно потерявшая надежду бродячая собака.
– Шеф! Ты как?
– Подыхаю! Нету мочи! Тебе чего, Сеня?
– Исповедаться хочу, а священника нет. Не могу с собой забирать на тот свет свою подлость. Богом прошу. Выслушай.
– Это бывает. Валяй. Пока я еще в уме!
– Прости меня, Тимофеевич! Меня черт попутал. Сам не знаю, как получилось. Припоминаешь шурф 25?
– Прекрати! Не хочу его вспоминать.
Неожиданно пенистые волны обрушились на них и захлестнули их с головой. По-видимому, начался прилив. Сеня выплюнул соленую воду из полости рта, прокашлялся и продолжил:
– Так я промывал пробы в шурфе 25. И чтобы больше было материала, прокопал шурф глубже обычного и тщательно промыл грунт. И что ты думаешь, в лотке засверкали самородок и с восемь крупных золотинок – граммов на 10.
– Врешь! Где они?
– У меня в кармане.
– Чего не сказал?
– Так я и побежал к тебе. Но у вас были сборы в магазин. И я присоединился.
– Ты случай не украсть их хотел? Такое богатство!
– Был чертов соблазн! Не отрицаю. Но скрыть не посмел. Хочу тебе этот шлих отдать. Чтобы не унести его с собой на тот свет.
– Далеко он у тебя? Давай. Даже если погибну, найдут следователи – отдадут в контору.
– Держи! Освободи меня от этого груза.
Сеня долго лазил вовнутрь мокрой штормовки. Протянул Тимофеевичу завернутый в полиэтиленовый пакет маленький сверток, подписанный крупными буквами: «Шлих пробы 395: шурф 25 профиль №9».
– Спасибо, Сеня! Ты меня от смерти спас. Теперь есть стимул жить. Мы еще повоюем! Мы еще не такое откроем! Начинается прилив. Будем с ним дрейфовать к берегу.
Студент Круподеров плыл, словно на соревнованиях. Он технично разбрасывал руки, погружал голову, демонстрируя превосходный кроль. У него был 1 разряд по плаванию, и он знал, что до берега быстро доберется. Но течение зажало его в свои объятья, и вырваться из него не было никакой возможности. А силы надо было беречь. Холод пронизывал его насквозь. Ноги уже начала сводить судорога. Зачем он поехал со всеми на лодке в магазин, он не знал. Поддался общему настроению. Куда сейчас плыть, было неизвестно. Где-то на востоке должны были быть острова. Но где восток и где острова – ничего не было видно. Только хлесткие волны, подгоняемые ветром. Один ориентир – течение. Оно должно быть направлено вдоль берега. Но как далеко находится суша, было непонятно.
Студент находился в отряде на преддипломной практике. Учился он так же, как и Валька, в ДВПИ. Сам он был родом из Приморского края. У него даже не было никаких мыслей, что он может здесь окочуриться. Он знал, что выплывет. У него было немерено сил, а также отлаженный тренировками здоровый организм.
Между тем течение и волны стали выворачивать поток влево. Начался прилив. Валы волн усилились и помутнели. Небо, закрытое лиловыми тучами, хищно щурилось на залив Счастья, наполняя море смертельной тоской. Ветер так же прерывисто выл, взлохмачивая пенную седину на гребнях бесконечных волн.
Вся морская поверхность покрылась плотным слоем пены, воздух был насыщен водяной пылью и брызгами, видимость ухудшалась до черной кипящей бездны.
Студента догнал Валентин. Они недолюбливали друг друга. Валька обогнал студента и молча стал смещаться влево – по ходу течения.
– Валька, подожди!
– Что тебе? Устал, спортсмен?
– Все нормально! Только ноги судорога сводит. Валька! Я давно хочу извиниться перед тобой!
