Спустя месяц я стал постепенно заходить на карты посложнее и общаться со всеми рядовыми игроками. Контингент подобрался разнообразный, но пока что ни один намёк на «амброзию» не дал результатов.
***
Со Славой мы стали видеться чаще, а когда не пересекались на картах, обязательно переписывались. Поначалу это были простые разговоры об игре, а однажды так сложилось, что мы сидели в засаде на перехват гоблинов, и тема приняла необычный оборот:
– Как же несправедливо, что пространство игровое, а укусы комаров всё равно ощущаются как настоящие, – произнёс я, прихлопывая очередного кровососущего.
– Пф-ф-ф, а что такое справедливость? – фыркнул Слава. – Можно подумать, она хоть где-то имеется в наличии.
– Ну… Танорг, например, устроен, на мой взгляд, весьма справедливо.
– Ага, конечно! Если ты родился первым в семье, то можешь пользоваться всеми благами планеты. Третьим – будьте добры на Вегу или ещё подальше.
– Но ведь если работать и купить квоту, можно остаться жить на Танорге. Разве это не справедливо?
– А-а-а… ладно, – внезапно махнул рукой Слава, – давай другой пример. Официальные планетарные службы.
– А что не так со службами? – напрягся я. Системная Полиция напрямую относилась к ним, и слова собеседника прозвучали как метеорит в мою космическую станцию.
– Дня три назад недалеко от моего дома неудачно ударила молния, и началось возгорание склада производителя пищевых сублиматов. Товар был упакован в переработанный картон, поэтому пламя разлетелось очень быстро. Подоспевший робот-пожарник, выбирая между крепким таноржским мужчиной и двенадцатилетней девочкой, решил дилемму в пользу первого. Девочка умерла, а мужчина выжил. Робот решил, что у него больше шансов на выживание после обширных ожогов. И кстати, во время пожара робота не интересовала татуировка на плече спасаемого, означающая, что он отсидел в тюрьме десять лет и страшно гордится этим. Любой бы человек увидел, а робот – нет, так как в его прошивку была встроена программа, уравнивающая всех людей по цвету кожи.
Я потрясённо слушал рассказ Славы, не зная, как ответить. Этот мальчишка оказался неожиданно не только ловким и сильным как мужчина, опытным как гейм-проводник, но ещё эрудированным и интересным как собеседник.
Всё чаще мы говорили о предметах куда более сложных, чем игра. Он строил заставляющие глубоко задуматься аналогии и задавал вопросы, которые иногда ставили в тупик. Порой я готов был поклясться, что настоящему Славе не больше двадцати, а порой я бы дал все сто, настолько мудро звучали его размышления.
– Мне иногда кажется, что игру назвали «Эхо Танорга» не просто так. Ты в курсе, что первоначальный исходный код писал вегианец Артемий Воробьёвский, а уже позднее, когда она начала набирать популярность, крупная таноржская ИТ-компания перекупила его разработки? – спросил Слава.
Уставшие и истощённые, как метеориты после прохода через атмосферу, мы сидели на привычной черепичной крыше в «Славной деревне». Это стало нашей маленькой пятничной традицией. Не сговариваясь, мы просто сюда приходили.
– Нет, впервые слышу. – Я слегка удивился. – А почему тебе это название кажется необычным?
Слава внезапно улыбнулся, правда, улыбка показалась мне скорее печальной:
– Сразу видно, что ты с Танорга. На планете изумрудные поля и голубое небо – норма жизни. Таких уютных деревенек, подозреваю, уже нет, но есть люксовые кварталы с коттеджами и чистые леса с озерами. На Веге же достаточно плотная застройка небоскрёбами, парков нет совсем, а серебристые ленты космических лифтов перечёркивают часть небосвода. Артемий всю жизнь прожил на Веге, говорят, он мечтал переселиться на Танорг, а потому создал некую «лучшую версию», но в средневековом стиле с фэнтезийной составляющей, вот и получилось – Эхо Танорга. В каком-то смысле сама Вега – эхо планеты.
