– А вот про это я хочу спросить тебя? – сделав ещё несколько глотков вина, но теперь уже не морщась, спросила ведьма и поднялась.
Яркий дневной свет, сочившийся из открытого окна, упал на женщину, которая подошла к нему и выглянула на безлюдную улицу Мёртвого города, открыв Деметриусу всю прелесть её фигуры, сквозь полупрозрачное платье.
Вновь поперхнувшись, но уже не вином, а слюной соблазна, старик уставился на Элину, не спуская с неё взгляда.
– Ну, что вылупил свои глазёнки?! – повернулась от окна Элина, взглянув на Деметриуса. – Ты старый козёл, что это удумал?! – заметалась в разные стороны женщина, когда старик сорвался с места и кинулся на неё.
Но она не успела увернуться, Деметриус подскочил к ней и, обхватив, повалил на пол.
Срывая с Элины платье, он стал реветь, как дикий зверь, и ведьма испугалась, увидев у него во рту вместо зубов острые клыки, которые прямо на глазах стали вытягиваться и расти прямо из дёсен.
Рванув на Элине платье, да так сильно, что разорвал его пополам, оголив всё её прекрасное тело, старик поднял к потолку голову и завыл, словно оборотень на полную луну, показавшуюся из-за туч.
Всё это продолжалось пару минут, а когда вой стих, заложивший уши ведьмы и, Деметриус опустил вниз лицо, женщина ещё больше перепугалась и забилась в истерике. Перед её глазами уже было не человеческое лицо, а морда зверя, из пасти которой текли слюни.
– Отпусти, – из последних сил выдавила из себя Элина, когда он приблизил свою морду к её лицу и лизнул её в лоб раздвоенным, как у змеи языком и тут же потеряла сознание.
Только когда солнце скрылось за горизонтом, Элина пришла в себя. Она вновь лежала на кровати, укрытая всё той же простынёй. Всё тело ныло и болело, словно её долго били, а между ног пылал пожар, как будто там всё выжгли калёным железом.
Ощупав себя руками, она поняла, что она вновь голая, а этот старый негодяй, который превратился в мерзкого оборотня, её грубо изнасиловал.
Подняв голову, еле-еле оторвав её от подушки, Ведьма взглянула на стул, что стоял возле кровати, и увидела на нём новое платье, а рядом прекрасные туфли.
– Мерзкий старый мерзавец, – выдавила из себя Элина, – сначала набросившись на меня, грубо поимел, а теперь хочет задобрить меня новым платьем. Я припомню всё это тебе, ублюдок и отомщу.
Обведя комнату взглядом и не обнаружив в ней Деметриуса, Элина скинула с себя простынь и поднялась. Всё её тело было в сенниках и царапинах. Ноги, словно ватные, тряслись и подгибались под ней. Она вновь опустилась на кровать и подтянула к себе стул, на котором лежала одежда.
Одев трусики, которые она обнаружила под платьем, она резко повернулась, услышав какой-то шорох.
В дверях стоял Деметриус и мило улыбался, поглядывая на Элину.
Теперь уже не стесняясь своей наготы, ведьма отвернулась от старика и стала одеваться дальше.
– Я припомню тебе это, Деметриус! – бросила ведьма, – и при первом удобном случае отомщу!
– Ха-ха, ха-ха, ха-ха! – громко засмеялся старик, проходя в комнату и направляясь к кровати, где уже стояла на ногах Элина.
– Не подходи! – закричала женщина, прикрываясь руками, в котором держала платье.
– Не бойся, больше я тебя не трону, – скривил лицо старик и, развернувшись, направился к столу.
Налив себе в бокал вина, и выпив его за один раз, он, не поворачиваясь к женщине, бросил:
– Одевайся, ведьма, а не сверкай передо мной своими прелестями, соблазняя невинного и добропорядочного мужчину, для тебя есть новая работа.
