Только одними офицерами – специалистами по радиоэлектронной борьбе и разведке – из экипажа «горы» можно было укомплектовать целую роту; оборудование, которым манипулировали их приученные к кнопкам и тумблерам пальцы, часто обладало приличными размерами, даже могущими спорить с длиной гига-стволов, пялящимися из недр «Сонного ящера». Например, собственная антенна загоризонтного локатора растягивалась вдоль борта танка почти на всю его длину; когда броне плиты отваливали в сторону, выставляя наружу ее решетчатую раму, у командного звена боевой машины начиналась головная боль – все, включая генерала-канонира, опасались что в случае внезапной атомной атаки домкраты «Ящера» не успеет вернуть ему первоначальную гладкость приплюснутого яйца.
Согласитесь, было за что переживать. Однако без самостоятельного заглядывания за покатость Геи, «Сонный ящер» стал бы во всем зависим от ненадежной связи с вышестоящими штабами, ну а они, как известно, сами мучались отсутствием оперативных данных. И все-таки, из опасения за свои внутренности, гига-танк не всегда обнажал все наличное антенное поле: третей и даже четвертой части хватало для грубой разведки тысяч квадратных километров; только когда на картах попадалось нечто действительно интересное, и требовались детали, вице-полковник-инженер Арта-Лал связывался с генералом Тутором и запрашивал разрешение на выдвижение всей площади антенны – ее увеличение напрямую связывалось с подробной детализацией. И генералу-канониру приходилось кланяться физическим законам и разрешать. Тогда у тех, кто заведовал пассивной защитой «горы», начиналась суета и нервные минуты.
Конечно «Сонный ящер», умеючи сам заглядывать за холмы и горы, был обязан противодействовать такой же способности у противников. Кстати, тех кто мог «взглянуть» на него прямо – распространяющимся без переотражений локаторным лучом – «Ящер», как не странно, боялся гораздо меньше: имея чудовищный арсенал оружия, он уничтожал таких любопытных задолго до получения ими такого решающего преимущества, как прямая видимость. Ну а со смотрящими «из-за угла», он боролся по своему. Если он не мог, по каким-то стратегическим соображениям или просто из-за «недострела», нанести по этим разведывательным системам удар – он их запутывал. За дело брались ребята из взвода «радио-войны». Почти все они были офицерами, но даже те, кто значился там солдатом обычно имел за плечами университетское образование. Когда они принимались работать всерьез, там, на экранах и электронных картах противника начинали происходить чудеса.
По разрешению, полученному сверху, «радио-бойцы» выбирали тактику действий. Она могла быть активной, тогда те, кто пытался обнаружить «Ящер», догадывались, что против них, точнее, в функционирование их аппаратуры, идет целенаправленное вмешательство: в их экранах рябило, мерцало и полыхало пятнами нечто. Не лучший метод борьбы – ведь само наличие этого «нечто» говорило «бакам» о том, что на берегу кто-то есть, кто-то хорошо-хорошо технически оснащенный и, следовательно, максимально опасный. Поэтому чаще, рота радиоэлектронной войны действовала хитрее. Ставящиеся помехи маскировались под природные катаклизмы: благо в период ведения тотальной атомной войны их хватало, правда, они были не совсем природные, но все-таки не имели с «Сонным ящером» прямой и однозначной связи. И в индикаторах эйрарбаков радиолокационные карты местности путались, шли волнами; в этих складках было относительно трудно выявить «прыщ» гига-танка, или этот возвышающийся на местности «бугорок» делился на несколько, эдакую дивизию «боевых гор» выползшую на бережок океана погреться в валящихся с небес радиоактивных дождиках.
