– Меня всегда бесили эти тормозные головожопые бурдюки…
– Ну ты и грубиян.
– А чего ты ожидал, дебил? Я боевой дрон, мне так и положено. А вы уничтожили мой корабль, всех моих друзей и приятелей – и упрекаете меня в грубости?
– На инвазивном контакте настояли не мы, а вы сами. К тому же не потеряно ни одной копии умственного состояния – кроме тех случаев, когда вмешался ваш Переместитель. Позволь все объяснить в более комфортных условиях…
– Слышь, да кончай уже со мной и…
Эффектор на миг изменил настройки и высосал интеллект маленькой машины из разрушенного, дымящегося корпуса.
– Бир Генар-Хофен, добрый друг мой, приветствую!
Чужакодружный полковник первого ранга Пятерик Влажногод VII из племени Зимних охотников обнял человека всеми четырьмя конечностями, крепко прижал его к центральной части туловища, выпятил губные лепестки и ткнул передним клювом в щеку.
– Мммвввваахх! Вот так! Ха-ха!
Сквозь скафандр с гелевым полем толщиной в несколько миллиметров Генар-Хофен ощутил поцелуй офицера дипломатического корпуса как умеренной силы удар в челюсть, дополненный мощным причмокиванием. Человек, менее привыкший к разнообразным энергичным проявлениям Хамской дружбы, пожалуй, пришел бы к выводу, что полковник пытается высосать зубы через щеку или проверяет, можно ли, создав локальную область пониженного давления, сорвать с гостя производимый Культурой контактно-защитный скафандр с гелевым полем модели МК-12. Не хотелось даже думать о том, во что могучие объятия четырех щупалец превратили бы человека без скафандра, рассчитанного на давление океанских глубин. Впрочем, в привычных для Хамов условиях незащищенный человек погиб бы в считаные секунды одним из трех жестоких, восхитительно изощренных способов. Нет, щупальца толщиной с ногу, заключившие Генар-Хофена в прочную клетку объятий, особых опасений не внушали.
– Привет, старый разбойник! – Генар-Хофен хлопнул Хама по кончику клюва с приличествующим случаю дружеским энтузиазмом. – Пятерик, как я рад снова тебя видеть!
– И я тебя, – воскликнул Хам, – и я тебя!
Он выпустил человека из объятий, с неожиданной грацией повернулся и, ухватив спутника за руку кончиком щупальца, потянул через ревущую толпу Хамов у входа в гнездовье к относительно свободному участку сетевой мембраны.
Гнездовье представляло собой полусферу диаметром в сотню метров. По большей части его использовали как полковую гостиную и столовую, поэтому повсюду виднелись стяги, знамена, шкуры врагов, древнее оружие, целое и поломанное, и прочее воинское снаряжение. Изогнутые, покрытые прожилками стены зала были увешаны почетными табличками, батальонными, дивизионными и полковыми штандартами, а также головами, гениталиями, конечностями и прочими подходящими частями тел старых врагов.
Генар-Хофен не раз бывал в этом гнездовье. Он поглядел вверх – на месте ли три мумифицированные человеческие головы, всегда висевшие в зале? Дипломатическая служба Хамов гордилась своей тактичностью: узнаваемые трофеи, то есть части тел чужаков, обычно убирали на время визитов живых представителей того же вида, но иногда это сделать забывали. На этот раз головы по-прежнему красовались на своих местах – три едва заметные точки на вершине задрапированной перегородки.
Это могло быть простым упущением, но в равной степени – плохо завуалированным оскорблением, направленным на то, чтобы запугать гостя, или тонким многозначительным комплиментом, знаком того, что гостя приняли в мужскую компанию и не считают плаксивым, робким чужаком, корчащим недовольную физиономию, если на каком-нибудь застолье взгляд его упадет на останки сородича.
