– Я устала повторять, что тебе нужны безлатексные.
Хэл перестал чесаться.
– Я знаю, но у меня их целая коробка.
Хейли пожала плечами.
– Как ни крути, но к тому времени, когда коробка закончится, у тебя может не остаться кожи.
Она шутливо подтолкнула его локтем, и они прошли обратно к лестничной площадке. На каждом этаже было всего по две квартиры. Обе парадные двери располагались с западной стороны лестничной площадки.
Дверь Виктории Стайн выходила на север, а дверь соседки – на юг. Между ними стоял большой папоротник в горшке, закрывающий прямой вид на дверь противоположной квартиры. Но даже несмотря на растение, если соседка вошла или вышла одновременно с убийцей, она смогла бы опознать его.
Хейли направилась к лифту, а Хэл подошел к женщине, стоявшей рядом с одним из патрульных.
На ней были пижамные штаны с изображением пряничных человечков, голубые пушистые тапочки, видавшие лучшие дни, и надето несколько свитеров сразу; коричневый торчал из-под черного, завязанного спереди на поясе. В руках она сжимала кружку.
Полицейский отступил и кивнул Хэлу.
– Мисс Флетчер, это инспектор Харрис.
– Добрый вечер, мэм.
Хэл предположил, что ей было от тридцати до сорока, но чем старше он становился, тем меньше доверял своей способности определять точный возраст женщины.
– У меня простуда, – сказала мисс Флетчер, не предлагая руки для рукопожатия. Она была внешне спокойна, но ее лицо выражало озабоченность. Женщина смотрела ему прямо в глаза; не суетилась, не переминалась с ноги на ногу. Ничто в ней не вызвало подозрения.
– Ничего страшного, мэм. Если можно, я бы хотел задать вам несколько вопросов о мисс Стайн.
Она слегка приподняла кружку.
– Мы могли бы… – Она указала на дверь. – Мы могли бы сесть там.
– Было бы прекрасно.
Одно из правил следствия: всегда соглашайся на предложение попасть внутрь чьего-то дома. Людям гораздо комфортнее в своих собственных стенах, это располагает их к откровенности. К тому же там им трудно встать и уйти.
– Если кому-то понадоблюсь, я буду в квартире мисс Флетчер.
Даже с порога квартира соседки была более обжитой, нежели квартира Виктории Стайн.
На стенах коридора висели большие, взятые в рамки фотографии моста Золотые Ворота в разные времена года. В правом нижнем углу каждой из них стояла одинаковая размашистая подпись. Хэл остановился, чтобы рассмотреть снимок со снегом на мосту. В последний раз снег в Сан-Франциско шел в середине 1970-х годов.
– Это фотошоп?
– Нет. Это снег на мосту. – Прижав к себе кружку, хозяйка квартиры уверенно прислонилась к стене. – Здорово снято, не правда ли?
– Когда?..
– Пятого февраля семьдесят шестого года.
Он пристально посмотрел на нее. Чтобы сделать этот снимок, она была слишком молода.
– Это фотографировали не вы.
– Нет, конечно. Моя мать увлекалась фотографией. Многие из этих снимков – ее работа. Фотография была ее страстью.
– Потрясающий снимок.
– Спасибо.
Стены гостиной были сплошь увешаны фотографиями. Большинство изображали местные достопримечательности – Форт-Орд, Президио и Дворец изящных искусств, но были и снимки зарубежных красот – мать мисс Флетчер путешествовала много и далеко. Хэл увидел Эйфелеву башню, Стоунхендж и гигантскую секвойю. На паре снимков были запечатлены средневековые церкви.
Фотографии были увеличены и вставлены в одинаковые рамки ручной работы. Это стоило денег, и немалых.
– Чем вы занимаетесь по работе, мисс Флетчер?
