— А я, было, подумала, что ты боксёр, — высокомерным подбородком указываю я на плакат.
— Уже нет. Ещё вина будешь?
Отрицательно мотаю головой.
— Гуд. Пойдём наверх. Кое-что тебе покажу.
Я поднимаю зад с дивана и чувствую вялость в ногах. Что-то я сегодня совсем разошлась с алкоголем. Поднимаюсь за ним, стараясь не выдать своего самочувствия. Он поддерживает меня за руку. Как джентльмен прям. Но я-то знаю, что он мерзкий мелкий жулик, меня теперь не проведёшь.
На втором этаже я прошусь в туалет. Зеркало в уборной демонстрирует, что я несколько раскраснелась. Умываюсь холодной водой. Хорошо, что я без макияжа сегодня.
Он встречает меня из уборной и провожает в просторную комнату. Кровать не застелена. Его жена совсем что-ли от рук отбилась, только по бутикам ходит? Во мне что-то закипает, глядя на мятую простынь.
— Я сегодня спал один, — словно отвечает он на мои мысли. — Марго ночевала у своих родителей. Она собиралась вернуться к шести вечера, но её косметолог заболела, и она придёт домой на пару часов раньше. Она писала мне об этом. Но я не читал.
Над кроватью висит на булавках потёртый в углах постер, как разворот старого журнала. На нём изображён полуголый Сергей в боксёрских перчатках. И надпись «Арест — новая легенда или упавшая звезда?».
С другой стороны кровати висит плакат с афиши. Лицо к лицу, перчатка к перчатке. «Сергей Арестов VS Доминик Стейтор. Бой на звание абсолютного чемпиона в первом тяжёлом весе».
Он открыл шкаф и вытащил два здоровенных пояса с бляхами. На темно-зелёном написано World Champion WBC, на чёрном World Boxing Association WBA.
— Я стал бы абсолютным чемпионом мира, если выиграл тот бой и взял третий пояс, — показывает Сергей на афишу.
— Но третьего пояса здесь нет, — констатирую очевидное.
— Нет.
Я чувствую горечь, с которой он это говорит и всю боль, что преследует его до сих пор. Она тут. В этой комнате. В этих двух плакатах и двух поясах. Напоминания, что каждый день терзают душу. Это не просто большое поражение для него. Эта какая-то черта.
— Это был твой последний бой, верно?
— Да. И я мог его выиграть.
— Почему ты не попытался снова?
Вместо ответа он подходит ко мне вплотную. У меня слабеют коленки от запаха его шеи. Он смотрит куда-то вдаль. В окно. Его пальцы расстёгивают верхнюю пуговицу на моей блузке. Он наклоняет голову ко мне, обхватывает рукой мою шею и большим пальцем направляет подбородок вверх. Вторая его рука расстёгивает пуговицы одну за другой. Кончики пальцев лишь слегка касаются моей кожи, и она покрывается мурашками. Его губы так близко…
— Пора, — шепчут они вместо долгожданного поцелуя.
Он спускает с моих плеч рубашку и, приподняв меня как пушинку, кладёт на кровать. Пытается отстраниться, но я не отпускаю его, и как одуревшая расстёгиваю пуговицы его рубашки. Быстро, одну за другой, пока она не откроет мне весь торс полностью. Я еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться к поистине завораживающему рельефу...
Я слышу хлопок входной двери. Мои руки вздрагивают и цепенеют. Остаётся одна незначительная пуговица в самом низу. Я ловлю себя на том, что перестаю дышать.
— Всё хорошо, — шепчет он мне, и я немного прихожу в себя.
Позволив мне спокойно закончить с рубашкой, он слегка отстраняется и стягивает с меня брюки. Из приоткрытого окна дует осенний воздух, и я чувствую, как быстро холоднеет между ног. Я рефлекторно сжимаю ноги вместе, пытаясь скрыть мокрые трусы. Сергей настойчиво раздвигает их и ставит своё колено между.
