Иван понимал: их отправляют не на рутинную станцию. В ангаре царила напряжённая тишина: слишком много было людей, слишком мало объяснений.
Вокруг сновали техники, доводя машину до идеала: одни сканировали корпус, проверяя герметичность, другие следили за топливными магистралями, третьи возились с системами управления. Где-то над головами гремел голос диспетчера, отдающего сухие, отчётливые команды.
Среди экипажа никто не говорил. Иван видел в их лицах сосредоточенность, но в коротких движениях, в выверенных жестах угадывалось скрытое напряжение. Каждый понимал: если задействовали «Энергию», миссия будет не просто сложной – она станет исторической.
– Подготовка к посадке, – раздалось по громкой связи.
Иван глубоко вдохнул, отгоняя дурное предчувствие. Думать было поздно. Он шагнул к капсуле с той же решимостью, с какой когда-то впервые садился в учебный истребитель.
Капсула представляла собой небольшой герметичный модуль, который должен был вместить экипаж и пережить старт, выдержав колоссальные перегрузки. Она крепилась к носовой части ракеты, становясь её частью на время полёта. После выхода на орбиту, когда «Энергия» выполнит свою задачу, капсула отделится, и экипаж продолжит путь уже на другом корабле.
– Завершаем стыковку, – донёсся голос техника.
По сути, это означало, что капсула полностью зафиксирована на ракете, соединена с её системами, получает питание и связь, а механизмы отделения готовы к срабатыванию в нужный момент.
Иван занял своё место, зафиксировал ремни, проверил индикаторы. Запах металла, пластика, слабый аромат озона от приборов – всё привычное, но сейчас оно казалось другим.
– Стыковка завершена, система в норме, – подтвердил оператор.
Голоса в наушниках сменились короткими командами, цифры начали уменьшаться, проносясь на экране перед глазами.
– Десять.
В недрах «Энергии» пробуждалось нечто огромное, неумолимое, способное разорвать путы гравитации.
– Девять.
Корпус ракеты будто затаил дыхание.
– Восемь.
Капсула оставалась неподвижной, но в воздухе уже ощущалась вибрация.
– Семь.
Гравитационные стабилизаторы вошли в работу.
– Шесть.
Всё, что происходило, было частью неизбежного.
– Пять.
Все, кто здесь, должны полететь.
– Четыре.
Что-то важное ждёт их там, куда их отправляют.
– Три.
Последний миг перед тем, как мир изменится.
– Два.
Остановиться уже нельзя.
– Один.
Ракета взревела, вспыхнув огнём, и мир вокруг рухнул.
Перегрузка вдавила в кресло. Казалось, будто тело сжалось в монолит, рёбра напряглись, лёгкие сопротивлялись давлению. Всё нутро протестовало против скачка, но разум оставался холодным.
Силовая тяга рванула вверх, разгоняя «Энергию» до предела. Корпус дрожал, стены вибрировали, мышцы напрягались, сопротивляясь нагрузке. За иллюминаторами стремительно сменялись картины: ослепительные вспышки стартовой площадки, густая облачная завеса, темнеющее небо.
Пространство вокруг сжималось, но в какой-то момент, когда перегрузка достигла предела, всё резко изменилось. Вес исчез.
Гравитация ослабла, позволив телу чуть приподняться над креслом, словно его отпустила неведомая сила. Вспышки за иллюминаторами угасли, уступая место бесконечному пространству, испещрённому серебристыми точками звёзд.
Они вышли на орбиту.
Иван вглядывался в тьму, раскинувшуюся за пределами иллюминатора. Там, где ещё секунду назад была Земля, теперь простирался космос – безмолвный, бесконечный, наполненный холодными точками далёких звёзд. Вакуум поглощал все звуки, но внутри капсулы царило тяжёлое напряжение. Вибрация стихала, системы стабилизировались, а приборы подтверждали, что переход прошёл без сбоев.
