Впереди еще были открытия новых материалов для создания элементов питания маленьких размеров, защитные покрытия для использования в ракетостроении, новые технологии связи и многое другое. Бурное развитие науки в столь важных сферах человеческого знания не могло не привести к определенным изменениям в социальной идеологии сообщества населения планеты Земля.
На основе первичного равенства рас и национальностей появилась теория, гласившая, что жизнь на планете, во всех ее прекрасных и ужасных проявлениях, находится в прямой зависимости от состояния определенного равновесия в ноосфере Земли. Согласно этим новым идеям, удача и успех, добро и зло, жизнь или смерть управлялись определенным соотношением «частиц добра и зла», витающим в атмосфере и за ее пределами вокруг планеты. Каждый хороший поступок или коварное зло, совершенное отдельно взятым индивидуумом вносило определенный диссонанс в равновесие между положительными и отрицательными частицами, витающими вокруг Земли. Если равновесие нарушалось, то для компенсации его в другой части ноосфера происходили направленные события с каким-либо отдельным индивидуумом или группой таковых. Таким образом, убийство в одной стране могло спровоцировать открытие некоей вакцины от измучившей людей за многие века болезни. Получили объяснения прежде недоступные для понимания факты существования неких энергетических аур вокруг человека, везения или невезения и так далее. И тогда человечеству было объявлено: вот это самое равновесие неких частиц и есть то самое Божество, в которое необходимо уверовать раз и навсегда, что именно вот эта теория и есть истина в последней инстанции. В дальнейшем и эта теория Божественного Равновесия претерпела существенные модификации, и даже пережила возврат к некоторым постулатам из прежних религий, но пока именно она была наилучшим объяснением всего сущего. Новый Бог людей обрел имя: Мегаматрикс.
Ненаследственный летописец 816, год 2326.
СОБЫТИЯ.
…Двери разъехались с противным скрипом, когда в рубку вошла Иолайя. «Сколько раз уже просил техников посмотреть приводы дверей, это же невозможно слушать!» – за почти полгода в полете каждый звук внутри замкнутого пространства приобретал собственные черты, практически неотделимые от самих объектов, в чьей пустоте они звучали. «Мы терпим звуки, как наши предки терпели домашних животных». Только вот именно этот звук, по мнению Барта, больше соответствовал кухонным тараканам, от которых следует избавляться. «По возвращению подам рапорт начальнику службы о разгильдяйстве его техперсонала, если не устранят скрип в течение двух дней!» – подумал Барт. С этой мыслью он потянулся с поворотом в сторону вошедшей женщины. Вчера был предпоследний день нахождения в гиперпространстве ном прыжке; они отметили это обильным возлиянием драпса3. Пить в последний день перед выходом из гипера не рекомендовалось, т.к., несмотря ни на какие ухищрения специалистов, стимуляторы, уничтожающие последствия потребления хмельного, все же оставляли следы собственного воздействия на организм человека.
Развивать эту мысль дальше не хотелось. На лице Иолаий было примерно тоже выражение, что и у него, однако, где-то в самых дальних уголках своего сознания она нашла возможность послать ему лёгкую улыбку. Которая, впрочем, исчезла так же быстро, как и появилась. Бортовой компьютер вежливо поздоровался с Иолайей:
