– Я понимаю так, что ты вез в танке какую-то взрывчатку, – заметил он. – Почему же ты не воспользовался ею, чтобы получить из тела животного нужный тебе материал? И что привело взрывчатку в действие, пока она находилась в танке?
– У тебя просто талант задавать трудные вопросы, – отозвался Лэкленд. – На первый я отвечу тебе, что никакой взрывчатки у меня в танке не было. Что же касается второго, то здесь мы на равных: ты знаешь столько же, сколько я.
– И все же эта вещь была у тебя в танке, – настаивал Барленнан. – Даже мне видно, что она помещалась под полом и стремилась вырваться оттуда наружу; кроме того, у нас на Месклине нет веществ, которые действуют подобным образом.
– Допустим, ты прав, но ведь под полом не было ничего, что могло бы взорваться, – ответил землянин. – Электромоторы и аккумуляторы не взрываются. Впрочем, ведь все эти обрывки находятся внутри кабины, так что при тщательном исследовании несомненно выявятся следы этого вещества, если оно было заключено в какой-нибудь контейнер. Но в первую очередь, Барл, мне предстоит решить гораздо более насущную проблему.
– Какую именно?
– От моего продовольственного склада меня отделяют восемнадцать миль – то, что осталось из еды у меня в скафандре, можно не считать. Мой танк разрушен, и не родился еще на свет такой человек, который смог бы пройти пешком восемнадцать миль в скафандре под давлением в восемь атмосфер и при тройной силе тяжести. С «хлорелловыми жабрами» и при ярком солнце воздуха у меня будет сколько угодно, но прежде, чем я доберусь до базы, я умру с голоду.
– Ты можешь вызвать своих друзей на Турее и попросить их выслать за тобой ракету?
– Да, могу. Возможно, им уже все известно, если кто-нибудь в радиорубке слушает наш разговор. Беда в том, что, если мне будет оказана такого рода помощь, доктор Ростен непременно заставит меня вернуться на Турей на всю зиму. Мне и так уже досталось, пока я уговаривал его, чтобы он разрешил мне остаться здесь. Мне, конечно, придется доложить ему насчет танка, но я хотел бы сделать это с базы – по возвращении туда без его помощи. Впрочем, все равно здесь нет мощностей, которые дали бы мне возможность вернуться; а ты не можешь проникнуть в купол, чтобы доставить мне еду, хотя я все равно не смог бы переложить эту еду в контейнеры моего скафандра, не впуская внутрь ваш воздух.
– Так или иначе, давай вызовем мою команду, – предложил Барленнан.
– Пусть они займутся этой тушей, возьмут столько, сколько смогут унести. И помимо всего прочего, у меня есть еще одна идея.
– Мы идем, капитан, – прозвучал по радио голос Дондрагмера.
Лэкленд вздрогнул: он успел забыть, что сам организовал связь таким образом, что все радиоаппараты прослушивали друг друга. Изумился и сам командир, который не подозревал, что его помощник тоже овладел английским языком.
– Самое большее через два дня мы будем у вас, – продолжал Дондрагмер уже на своем языке; Барленнан переводил его слова Лэкленду.
– Мы идем по тому же направлению, что и машина Летчика.
– Я вижу, что уж вам-то голод никак не угрожает, – произнес землянин, бросив горестный взгляд на гору мяса, возвышающуюся рядом с ними. – Ну, а как там насчет твоей новой идеи? Имеет она отношение к моей проблеме?
– Мне кажется, имеет. – Месклинит улыбнулся бы, если бы его рот был более подвижен. – Встань на меня обеими ногами.
В течение нескольких секунд Лэкленд стоял, окаменев от удивления; в конце концов, Барленнан более всего напоминал гусеницу, а когда человек наступает на гусеницу… Затем он расслабился и даже рассмеялся.
