Эксперимент. Самые жестокие исследования в психологии - страница 3

Прежде всего, давайте выясним точно, чем же являются физиологические реакции, свидетельствующие о наличии эмоции. В значительной степени они могут быть идентифицированы потому, что передаются по специальной части нервной системы. Говоря в общих чертах, мы можем предположить, что люди (а также, конечно, и высшие животные) имеют две нервные системы. Одна, так называемая центральная нервная система, ответственна за передачу импульсов к скелетной мускулатуре. Последняя, в свою очередь, отвечает за выполнение произвольных движений. Удар по мячу, написание сонета, прыжок в озеро или начертание крестика напротив имени кандидата – все это произвольные действия, выполняемые нашим скелетом, кости которого приводятся в движение мышцами, принимающими приказы из коры головного мозга через центральную нервную систему. Вторая же нервная система – более «древняя» и сравнительно независимая от центральной нервной системы. Она называется самонастраивающейся, или вегетативной, нервной системой, которая по сути дела связана с определенными, крайне необходимыми, но неосознаваемыми действиями, поддерживающими наше тело в хорошем состоянии. Мы дышим; наше сердце бьется; осуществляется пищеварение; в нашу кровь выделяются гормоны; количество крови, проходящей через различные части тела, точно регулируется в соответствии с температурой; наш зрачок расширяется и сужается в зависимости от яркости – и все это происходит без какой-либо сознательной регулировки. Это и есть самонастраивающиеся, или вегетативные, отклики, которые так тесно связаны с эмоцией. Некоторые из основных самонастраивающихся изменений, сопровождающих эмоцию, знакомы каждому, и для их обнаружения не требуют измерительных приборов. Эти изменения включают покраснение или бледность лица, чрезмерную потливость, учащение сердечного ритма, сухость во рту, множество неопределенных интуитивных ощущений и так далее. В лабораторных условиях можно наблюдать множество других, более тонких физиологических изменений: повышение кровяного давления, увеличение потребления кислорода, расширение легочных бронхов, увеличение числа красных кровяных телец и тромбоцитов в циркулирующей крови, выделение глюкозы в кровяное русло, секрецию адреналина, снижение электрических характеристик кожи, подавление перистальтики в желудочно-кишечном тракте, увеличение содержания сахара в крови и многие сотни других, достойных упоминания. Большинство из этих изменений явно имеют адаптивное назначение. Основные эмоции вроде страха и гнева обычно являются предшественниками активного действия, которое может быть борьбой или бегством. Для той и другой требуется сильное кровоснабжение. Следовательно, сердце бьется быстрее для удовлетворения предполагаемых потребностей; кровь отливает от желудка, тормозя, таким образом, пищеварение; некоторое количество энергии, запасенной телом, высвобождается в кровь, что делает организм более дееспособным. Кэннон в своей книге «Мудрость тела» во всех подробностях прослеживает способность к адаптации, которую продемонстрировали наши тела при реагировании на срочные ситуации такого рода и которая обязана всем не сознательному мышлению, а обязана всем унаследованной системе реакций, развившейся в течение миллионов лет эволюции.

К сожалению, многие из возникающих таким образом эмоциональных реакций слабо адаптированы к современному обществу. В цивилизованном мире ни драка, ни бегство не являются реакциями, определяющими выживание. Это обобщение не применимо для исключительных обстоятельств, а во время войны в особенности. Реакции, которые были нужны нашим предкам, когда они жили в джунглях, могут снова стать полезными. Но даже это становится все менее и менее справедливым, поскольку современные войны – деперсонализированы, рукопашное сражение заменяется битвой машин. Нет оснований считать, что сильные эмоции и высокая активность самонастраивающейся системы помогают бомбардиру-наводчику тогда, когда он нажатием на кнопку высвобождает ужасную разрушительную силу атомной или водородной бомбы. В действительности сильная эмоция мешает точной психической и мышечной координации, необходимой при выполнении задач подобного рода, требующих квалификации. Большинство людей получают интроспективные подтверждения этого факта из собственного опыта. Остроумная аргументация разрушается сильной эмоцией, когда мы раздражены. Мы не можем рассуждать так же убедительно и логически, как тогда, когда рассматриваем вопрос, будучи невозмутимы. Во время игры сильная эмоция действительно может сделать нас более сильными и менее восприимчивыми к боли или усталости, но она также делает нас менее искусными и интеллектуальными в нашей тактике – мы можем ударить по мячу сильнее, но точность будет страдать.