Эксперимент Зубатова. Легализация рабочего движения в первые годы XX в. - страница 16

). Несмотря на это, заключает исследовательница, посредством лекций и бесед с зубатовскими организациями могли контактировать тысячи рабочих, и даже когда лекции стали преимущественно религиозными, их посещали от 500 до 700 человек[121]. Весьма оригинально исследовательница высказывается о значении бесед в обществах взаимопомощи: это «первый легальный форум в Москве по открытому обсуждению проблем фабричной жизни»[122].

Дейли основной конфликт видит в противостоянии секретной агентуры и революционеров[123], Макдэниэл объясняет лоббирование Министерством финансов закона о фабричных старостах «заинтересованностью в ослаблении роли полиции на заводах»[124], Джадж подробно останавливается на конкурировании полиции и фабричной инспекции на заводах, что, по мнению исследователя, приводило Витте и фабрикантов в бешенство («were furious»)[125]. Также Джадж отмечает исключительную роль Зубатова в организации обществ взаимопомощи. Сергей Васильевич выбирал лидеров из среды рабочих, представлял их властям, заступался за них перед Треповым и великим князем Сергеем Александровичем, помогал советом и деньгами, открыто поддерживал рабочих во время забастовок: «Не personally chose the workers who would lead the movement, introduced them to authorities, intervened for them with Trepov and the Grand Duke, and gave them advice, assistance, and financial support»[126]. Похожие проблемы исследует Шнейдерман в монографии «С. В. Зубатов и революционный марксизм»: «Витте не соглашался с разъяснениями министром внутренних дел причин рабочих волнений и рекомендациями по их предотвращению»; «Витте стремился сорвать предложения Сипягина по фабричным жилищам и расширению обязанностей фабричных инспекторов в области контрактных споров и штрафов»; «когда безопасность власти оказалась под угрозой пробужденного рабочего класса, министры обменивались взаимными обвинениями…»[127]. Отдельная глава в книге Шнейдермана посвящена «полицейским технологиям Зубатова»[128]: подготовке секретных агентов, организации фотокартотеки и регистрации нелегальных лиц. Успехи Зубатова метафорически сравниваются с «ослепительной вспышкой» (meteoric)[129]. Особое внимание в монографии Шнейдермана уделяется «королеве провокации» (mistress) Анне Егоровне Серебряковой[130].

В 1987 г. была издана книга Д. В. Поспеловского «На путях к рабочему праву», в которой зубатовские общества (им посвящено две главы) рассматриваются в контексте формирующегося профсоюзного движения. Как пишет сам автор, это перевод на русский язык его диссертации, защищенной в Лондонском институте экономических и политических наук: «Перевод и переработка текста проводились автором в относительной канадской глуши, где он теперь живет и преподает в университете русскую историю, и у него не было под рукой большинства тех документов, которые он использовал, когда собирал материал в богатейших книжных фондах Англии. В результате, все цитаты в первых трех главах книги в обратном переводе, за что автор приносит свои извинения читателю»[131]. Книга Поспеловского написана исключительно на опубликованных материалах; несмотря на заявление автора, неточности содержатся и в четвертой главе. Так, вольно цитируя письмо Зубатова по книге Заславского «Зубатов и Маня Вильбушевич», Поспеловский несколько искажает смысл документа: «Жандармы все портят, а потом нам придется снова биться головой о стенку в поисках новых решений. Я, например, только сейчас начинаю понимать, что рабочее движение – не политическое и не социалистическое явление, а прежде всего капиталистическое. Единственные полностью положительные элементы для него – это кредит, освобождение от нужды и от темноты. Но кто объявит об этом во всеуслышание? Рабочие слишком темны, интеллигенция не может этого понять, а если и поймет, то ей это не понравится, потому что тогда в ее распоряжении не останется нужного для нее инструмента для борьбы за политические проблемы мирового масштаба. Правительство? Его деятельность носит строго пассивный характер»