Эксперимент Зубатова. Легализация рабочего движения в первые годы XX в. - страница 24

Встречи с подследственными чередуются с полезными командировками: так, 5 ноября 1900 г., по собственному признанию, Зубатов вернулся из Гродно: «Вернулся в воскресенье, 5 ноября, из командировки. Проговорил за это время 33 часа. Забастовка у Шершеневского работницами (130 человек) проиграна. 30 папиросниц стали на работу, вместо забастовавших запаковщиц. Полиция не арестовывала. Революционная интеллигенция, подбившая их на забастовку, жестоко потрясла свой авторитет. Имевшие, в случае благоприятного исхода, стать – пекари, портнихи, Харина, Лапина и др. – от своей мысли отказались, сконфуженные инцидентом»[157]. Эта поездка, вероятно, была совмещена с посещением Варшавы 31 октября, о котором Сергей Васильевич писал П.Д. Святополк-Мирскому: «Завтра, во вторник, 31 октября, со скорым поездом еду на свидание, в Варшаву. Проживу нелегально, на имя Павлова, и ни с кем из тамошних, кроме Сачкова, не увижусь. В отлучке пробуду 5–6 дней. Чтобы не задерживать дела, не откажите продолжать писать на мое имя. Вскрывать будет Е.П., а отвечать записками Сазонов»[158].

В 1901 г. организуются общества взаимопомощи рабочих в Москве и других городах: некоторое время рабочие под контролем агентов полиции пытались бороться за свои экономические права и заниматься образованием.

Розыскные способности и успешные экспериментальные действия С. В. Зубатова на посту начальника Московского охранного отделения способствовали его повышению: в октябре 1902 г. он был назначен заведующим Особым отделом Департамента полиции.

Однако проработав в этой должности всего 10 месяцев, Зубатов был уволен министром внутренних дел В. К. Плеве в августе 1903 г. Как пишет исследователь дореволюционной полиции Ю.Ф. Овченко, «стачка юга России вызывала серьезную угрозу для Плеве, который как глава политической полиции не смог ее предвидеть и предотвратить… Плеве ничего не оставалось, как пожертвовать Зубатовым. Среди недругов начальника Особого отдела распространялись слухи, что стачка в Одессе была организована полицией. Ее непосредственным исполнителем был Шаевич, действующий под руководством Зубатова. Немалую роль в его устранении сыграл и сам Витте. Поддерживая промышленников, Витте противодействовал Зубатову, который и в Петербурге стремился к легализации рабочего движения»[159]. Зубатов был выслан во Владимир, где и проживал с женой и сыном Николаем. Известно, что в этот период с ним хотел встретиться публицист и издатель В. Л. Бурцев, но так как Сергей Васильевич не хотел приезжать в Москву, встреча не состоялась. Перепиской Бурцева с Зубатовым интересовалась пресса: к примеру, в 1911 г. газета «Голос Москвы», цитируя письмо Зубатова, содержащее высокие оценки в адрес Д. Ф. Трепова, иронично комментировала: «Зубатов претендует на роль отца русской конституции»[160].

Во Владимире Зубатов переписывался с бывшими коллегами и сотрудниками; особое место в этой переписке занимает несправедливо обойденное исследователями эпистолярное общение Сергея Васильевича со своей бывшей секретной агенткой З.Ф. Жученко-Гернгросс (в письмах Зубатову подписывалась как «Зинаида Жукова». – С.М.)[161].

Первое известное письмо Жукова отправила из Лейпцига во Владимир, в дом Тарасова на Дворянскую улицу, 11 января 1904 г.: «Schau, schau, и вы, дорогой друг, собираетесь повидать свет и, правду сказать, пора будет вам оглянуться и посравнить воочию, а не с птичьего полета. Оставьте дома тоску и всяческие искания, приезжайте “знатным иностранцем” и повидайте действительно широкие горизонты… После таких этапов, как Москва, Питер и вдруг Владимир, с широкими, тихими горизонтами, для довершения крайностей, Германия – совсем разумное дело. Письмо ваше всколыхнуло мои “тихие воды”…»