Экстрасенсорика. Ответы на вопросы здесь - страница 8

Эксперимент длится почти час, привидения делают все, чтобы наши съемки не состоялись (когда я пошла давать интервью, в коридоре перегорели лампочки… нашим оператором пришлось поменять лампочки, чтобы был нормальный свет). Я смотрю в упор на Василия и говорю: «Вам не нужно пить. Вы делаете себе хуже. Не нужно себя винить, вы ни в чем не виноваты. Вы думаете о том, чтобы наложить на себя руки. Не надо этого делать, вы совершите большую ошибку. Подумайте о Вале, ведь ей будет очень сложно без вас. Вы как звено, которое соединяет два мира: мир мертвых и мир живых. Вы уйдете, но за вами уйдут еще два человека. Подумайте о них. Неужели вы желаете им плохого? Забудьте все, продайте квартиру, порвите эту связь с прошлым. Если бы Богу было угодно – Он бы вас забрал. Но ведь Он дает вам жизнь, цените это». Он впитал все, что я сказала, и я почувствовала, как у него внутри как будто что-то из-под пыли и копоти вышло… как цветок… Это была надежда.

Дальше я давала интервью, сказала, что квартира проклятая, что всем надо помыть руки после того, как они из нее выйдут.

Пришла, села в автобус. Голос сел, говорить не могу, в голове туман, дрожу. Приходит журналист «КП», берет интервью у Турсуной, спрашивает, где я. Подходит ко мне, я прошу ее рядом со мной не садиться, потому что чувствую себя плохо. Она не садится, спрашивает про испытание, потом интересуется по поводу своей личной жизни. Время час ночи. Я говорю, что я не в состоянии что-либо делать и пусть она меня извинит. Она уходит, и буквально через пять минут ко мне подходит администратор и говорит, что Вера хочет со мной поговорить. Я отвечаю, что я не хочу никуда идти, на что оно мне, мол, надо, Вера ждет у автобуса.

Подхожу к Вере, идем в дом. В квартиру не заходим, потому что там дает интервью Василий. Двадцать минут стоим в прихожей, общаемся. Потом съемки заканчиваются, и нам разрешают зайти в квартиру. Проходим на кухню, она наливает чай мне, себе и одному из редакторов. Пьем чай, непринужденно беседуем. Потом редактор нас оставляет, я начинаю рассказывать Вере всю ее жизнь: про ее мужа, про ее любимого человека, про ее детей. Она приносит мне фотографии, мы обсуждаем будущее. Потом режиссер говорит: «Нонна, посмотри на себя, пойдем в автобус. День был тяжелый, надо отдохнуть». Вера берет мой номер, мы возвращаемся в автобус.

Полчетвертого утра, мы трогаемся прочь из Ярославля. В 10 утра нас высаживают у «ВДНХ». Доезжаю домой.

Весь день чувствую себя плохо, меня рвет, температура.

Ночью звонит мне Вера. У нее мебель ходит ходуном в квартире, ребенок плачет и задыхается. У Веры нервы на пределе, она рыдает, ей страшно. Ее сын ложится на кровать, где раньше спал Артем. Вера пытается его оттуда стянуть, а ребенок не своим голосом говорит: «Убери от меня руки, не трогай меня, я хочу спать здесь». Она уже и так и этак хочет его оттуда перенести, а он дрыгает ножками, кусается. Я говорю ей, что надо сделать, чтобы он успокоился. Через полчаса она снова мне звонит (мы так договорились), говорит, что подействовало, что ребенка удалось стащить с дивана, что он успокоился. Но ей по-прежнему плохо. Я советую ей отвезти малыша к бабушке, а самой как можно скорее найти другую квартиру и переехать.

После этого мы почти каждый день созваниваемся, она держит меня в курсе, я, как могу, поддерживаю, ибо переживаю сильно за них и чувствую свою ответственность.