В нашем веку только водятся
Самые вечные, лучшие
Фразы. Контрольные в голову.
Эгоизм – лишь источник тепла
Для заблудшей субстанции мира.
Не по венам, а в воздух текла
Её кровь. До планеты Нибиру!
Она плачет и пеплом, и прахом,
Закрывая ладонями лик.
Говорит лишь о боли и страхе,
Оставляя заметки в дневник.
Знает ЧТО! Знает ГДЕ! Знает КАК!
И за это себя полюбила.
Её эго на старых весах,
Словно истина, вера и сила!
«Мастер» ремесла словесного,
Словно пулемётом стро́чатся
Звуки под указкой беса, но
Слово глу́по, обесточено.
И́скры нет и смыслы сгинули
В чёрную, как ночь, идею «фикс».
В строфах видно лишь одни нули
Автора и зла стареющих.
Ум, сознание размытые.
Поводок бесо́вый в шею врос.
Мастер? Нет! Ты родственник гиен,
Ртом поганым тихо бле́ешь пёс.
С книгой покончено, дело окончено.
Я понял сразу:
Мы с Маяковским разные очень.
Разность меж нами видима глазу:
Он краснофлагий громкоголосый;
Я – тихий, как в рудниках купорос.
Владимир Владимыч революций голо́с,
Бессмертный поэтический Коло́сс!
Я – безмятежно текущий поток,
Под Маяковского рвущихся, строк,
Но между нами схожести нет!
Однако ВВ – мой любимый поэт!
И памяти вечной не ждите,
Не будет!!!
И вечным не будет
Тело…
На каждой прожи́той вами
Минуте
Шрамы, нарывы, ссадины
Мелом
Контур обводят, чтобы
Забыть,
Лица́ очертанья
И голос.
Да, кто-то скажет: вечно
Любить!
Но вечным не бы́л даже
Кóлосс.
Сколько бы не были жизни
Следы
Ярки́, глубоки иль
Печальны.
Не смерть знаменует порядок
Беды,
А жизнь! Её смыслы
И тайны.
Бабушка! Мы виделись с тобою редко,
Подростком выражался резко
И в отношении, и без…
Но ты меня прости невежду,
Ничто не встанет уже между
Слов недосказанных, надежд…
Прости ты нас, мы, верно, злыдни,
Что очень часто и обидно
Твердили лишь своё, а ты
Нам утверждала, нас любила,
И делала ты всё (под силу),
Чтобы сбылись у нас мечты.
И за терпение спасибо,
Мы либо за, и против либо,
А ты поддержку крепко жмёшь
И помощь шлёшь, не помогая,
Ты всегда рядом, дорогая!
Всегда любимая, родная.
Наши сердца от горя тают,
Чувств наплыв не разберёшь.
Будьте бдительны!
Восхитительны!
Будьте лучшими
Детям родителями.
В любви воителями,
А в жизни искренними,
С деньга́ми действуйте
Осмотрительно!
Пусть счастье длительно
Вам дарит мысли и
Пусть финансы
Дивя́т вас числами.
Ты уж прости за молчание, ма.
Нет, не гордыня, наверное, стыд
Мне не даёт тебе позвонить!
Совесть кричит, но мысль нема.
Вытри слезы́ остатки, не плач,
Жизнь наша взрослая, яркая начата.
Не от большого, конечно, ума…
Вырос. Как будто. Взрослым считаюсь,
Только тебе, ты знай, не чета́ я!
В графике плотном, между бумаг,
Город покину, время найду,
Я стопроцентно в гости зайду.
Сердечный приступ. Лёжа на асфальте,
Протягивая руки до прохожих,
Свидетелем бесчеловечной фальши
Становится. До дрожи кожи,
Он видит лишь счастливые всё лица.
Не отрывая взглядов от Айфонов,
Народ спешит, бежит, куда-то мчится,
Не замечая раненого звона.
Художник-дождик крапинку рисует,
Уныло сохраняя на лице
В мороз уродливые поцелуи.
Уже забыты: имя, место, цель.
Лежит свидетель. Подошёл один.
Взглянув в глаза, с презрением сказал:
Достопочтеннейший вы господин!
Умерили бы выпивки азарт.
Пытался он ответить внятно,
Пытался показать всю боль и стыд,
А за́мершие губы-пятна
Не могут "помоги" произнести.
Качая головой, ногой пихнув,
Ушёл единственный домой.
Тот человек, который мог помочь ему,
Ушёл. Оставив только зной.
А вот ещё. Стоит один. Слепец.
