Я заканчиваю пару и под конец чувствую даже некоторую степень удовольствия. Сегодня меня все слушали, задавали вопросы, многим я смогла разъяснить то, с чем у них, оказывается, были проблемы.
Так что я решаю посидеть и заполнить журнал после пары, но моим планом сбыться явно не суждено, потому что спустя пару минут в дверном проеме появляется ОН. И я как кролик перед удавом.
Агеев заходит в кабинет, открывая дверь с ноги. Холеный, небритый, опасный. На стол летит зачетка, а сверху скомканные купюры долларов по сотке. Это что-то новенькое, такого поворота я не ожидала.
—Ставь давай, и я пошел, — темные глаза пронзительно смотрят на меня. По спине проходится холодок. Решил пойти другим путем? Ну что ж, я в деньгах не нуждаюсь, а авторитет мне важнее. Так что…мимо, мальчик. Я только устроилась и проблем со взятками мне точно не надо, да и потом тоже подобные вещи мне не нужны. Честность — это одна из моих характерных черт.
—Нет, вышел вон, — отвечаю уверено, жестко. Мне плевать, кто он. Не знаешь — на кислород, иди учи. Деньги и связи не помогут. Откуда столько храбрости? Во мне, в человеке, который до получения этой должности всегда старался быть тише воды и ниже травы.
Он ухмыляется, а затем делает странный жест рукой, мол, поторапливайся давай. Нахал. Обойдешься!
—Да, — сипло шепчет в ответ. Тихо, но жёстко. Так и хочется заехать по этой небритой роже, просто попытаться оставить на высокомерном и победоносном лице свою отметку. Отметка противостояния. Чтобы смотрел в зеркало и вспоминал меня незлым и тихим словом. На «Вы» и шепотом.
—Нет. Ты не будешь диктовать мне условия. У тебя еще молоко на губах не обсохло, — цежу, вскидывая дикий взгляд на нахала.
Глаза парня загораются опасным блеском, а на губах растягивается ленивая улыбка. Он оценивающе смотрит на меня сверху вниз, а затем томно выдает:
—Крошка, ты не поняла. Да. И это "да" ты будешь кричать громко ещё очень много раз, — затем упирается руками в стол, наклоняясь ко мне, а сам смотрит так порочно, так жарко, что я теряюсь на миг. —А возраст — это фигня. Люблю настоявшееся вино, смаковать его одно удовольствие. На языке остается неповторимый привкус чистого наслаждения. Упоения. Это как секс при свечах, видишь тени сплетенных тел на стенах и заводишься еще сильнее. Полумрак. Игра света. Глубже входишь до упора, впитывая в себя каждый сантиметр наслаждения. Красота же, девочка.
Голос приглушен, легко гладит мягким перышком ухо, в другой ситуации я бы восхитилась его умением играть связками. Агеев касается моей щеки своей и от легкого соприкосновения с жесткой щетиной по всему телу табуном скачут мурашки. Ручка выпадает из рук, потому что я вообще сейчас слабо контролирую свое тело. Эмоции рулят балом, все вырваны и искрят.
—Уверен, ты поставишь мне высший бал. Я буду очень стараться.
Сознание начинает плыть, но, когда его рука касается моей груди, я с силой бью Агеева локтем в бок, а сама подскакиваю с места и, хватая одной рукой сумку, пулей вылетаю из аудитории.
Вот только моя реакция вполне очевидна.
Я в огне. А причина он. Мой студент.
12. ГЛАВА 11
ГЛАВА 11
АГЕЕВ
“Либо ты берешься за голову, либо сегодня же тебя доставят куда нужно. Я могу решать проблемы радикально, так может армия из тебя человека сделает”.
Аля-улю, пишите письма. Че, блять? Я перечитываю трижды, а потом вылетаю из аудитории, наяривая отцу, но до бати хер дозвонишься. Значит, армия, да? Ну ты совсем берега попутал, отец, сам-то ты там был? Нет, хер ли тогда меня пытаешься туда заграбастать? Нашелся мне тут правильный, такой правильный, что аж воротит. Думал, что я стану прилежным пупсом, а тут как вышло, уродилось то, что уродилось. Какое уж тут есть, так что нечего пытаться проломить несломленное, устоявшееся и давно уже клавшее херы на все запреты.
