– А сейчас будем кино крутить!
– Какое еще кино? – удивился Борька.
– Очень даже хорошее кино, – загадочно отозвалась Лиза Кукушкина.
Неделя тем временем, как фокусник из шляпы, вытащил кассету, вставил ее в видак, Комар щелкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту. Варя, держа Борю за руку, объявила торжественным голосом, как диктор на концерте:
– Посвящается Борису Шустову.
– Начало мне нравится, – одобрил Борька барским тоном, полностью войдя в роль именинника.
Первые кадры вызвали у Борьки бурную реакцию. Ну и какому из родителей, спрашивается, пришло в голову снимать на пленку новогодний праздник в первом классе, где Боря был наряжен в костюм зайчика?
– Борьк, а ушки тебе идут, – прорвался сквозь общий смех голос Василисы.
– Хорошо, не рога, – проворчал Борька себе под нос и сам расхохотался.
Смотреть на то, как он скачет вокруг елки в мешке, стараясь догнать стриженную под мальчишку «снежинку» Светку Калинину с серебристым ободком на голове, было невозможно… приятно.
Кадры замелькали. Третий класс, пятый… шестой… седьмой…
На экране появились Борька, Аня Малышева и Ваня Волков. Восьмой класс. Парни тогда сцепились за право первенства в классе. Если Ванька говорил «черное», Борька сразу отвечал: «белое». Вот и сейчас на экране они спорили, как лучше развесить елочные гирлянды.
«А я тебе говорю, пусти рядами».
«Ну а мне больше в хаотическом беспорядке нравится».
«У меня есть право голоса?» – спросила Аня, пытаясь сбить накал страстей.
«Нет!» – хором рявкнули парни.
Общий смех в комнате был реакцией на проявление мужского шовинизма.
– Ну хоть в чем-то договорились, – прокомментировала Марина.
– Это точно. – Борька смеялся вместе со всеми.
Господи, как давно это было! И какие они смешные, у него вон еще прыщики на лице подростковые. Причина его тогдашних разочарований.
Потом было еще много нарезанных кадров из их общего с классом прошлого. Получился целый фильм. Все хохотали до упаду, а к концу ленты приняли решение дополнить ее материалом, доработать и прокрутить на каком-нибудь празднике учителям. Не всем, конечно, а избранным. Таким, как Ирочка Борисовна, их новый классный руководитель, Кахоберу Ивановичу – это обязательно, он ведь и поныне был для них самый-самый, ну и Лапушку пригласят на просмотр. Осенью он десятому «Б» такой пейнтбол устроил, закачаешься! Настоящее сражение! К тому же у него страстный роман с Ирочкой Борисовной.
– Жалко, что мы тогда не смогли поучаствовать в пейнтболе, – сказала вдруг Варя.
Борька только кивнул. Он понятия не имел, как она прочитала его мысли, но такое в последнее время случалось довольно часто. Осенью как раз с переломом ноги маялся, а Варька отказалась от этого великого приключения исключительно из-за солидарности с ним.
А потом были танцы и торт с шестнадцатью свечками и еще одной наудачу. Борька их все разом задул, без всяких там глупых загадываний желаний. Он верил только в себя и свои возможности. Хотя считал, что традиции есть традиции и не ему их нарушать.
Где-то около одиннадцати Белый, взглянув на часы, заметил:
– Не хочу нарушать законы гостеприимства, но, по-моему, нам пора закругляться.
– Верно, – поддержал Виталик Комаров, он всегда вторил Сереге. – Дружно топаем на выход!
– Секундочку, снимок на память, – вовремя напомнил Толик Агапов.
Он всех построил, навел объектив и, дождавшись, когда они прекратят дурачиться и ставить друг другу рожки, щелкнул пару раз своим цифровиком. После чего Туся взяла его под руку и попрощалась за всех:
