– Это была команда экспертов, которая около года изучала наш мир. – Продолжала свой рассказ Ая. – Причём их мало интересовало развитие науки и даже достижения в области освоения космоса. Главное, что они пытались определить, это уровень культурного развития людей, их нравственный облик и творческий потенциал. Изучали нашу философию, психологию и художественную литературу, много внимания уделили архитектуре и искусству. В итоге, они заключили, что наше общество в целом вполне готово включиться во всемирное сообщество. А несколько месяцев назад, по причинам, не вполне мне понятным, комиранды решили сформировать экспертную группу именно из числа землян для разведки и оценки культурного уровня какого-то другого мира, о котором я сама ничего практически не знаю. Этот мир почему-то крайне не комфортен для самих комирандов, но, по их мнению, весьма близок нам. Для экспедиции требовались два молодых человека, подбор которых и предварительная подготовка осуществлялись долго и тщательно. Далее предполагался конкурсный экзамен и окончательное определение состава.
Ая улыбнулась мне и весело добавила:
– Так мы с вами и оказались здесь, перед удивительным, совершенно невероятным путешествием в какой-то неведомый разумный мир. Здорово! Правда?
Я не возражал, что всё это крайне интересно, но обрушившаяся на меня груда впечатлений и совершенно немыслимой информации требовали осмысления. Об этом я и сообщил Ае.
Если честно, я не мог отказаться от такой уникальной возможности, от этого подарка судьбы и отдавал себе в этом отчёт уже во время нашего первого разговора с Аей. Просто из присущей мне осторожности не сразу заявил об этом. Между тем, моя напарница, уже прошедшая серьёзный курс подготовки на предварительном этапе, который я пропустил, серьёзно и методично вводила меня в курс дела. От неё я много узнал о жизни наших пришельцев. На протяжении нескольких дней Ая читала мне замечательные лекции и показывала объёмные видеозаписи, благодаря чему у меня сложилось представление не только о содержании повседневной жизни комирандов. С огромным интересом я рассматривал фрагменты жизненного пространства с многообразными, удивительно пластичными архитектурными формами, давно пережившими ограничения стоечно-балочной системы, отголоски промышленного дизайна и, кажется, даже влияние гравитации. В то же время, под едва различимыми прозрачными оболочками огромных размеров царил удивительный и хорошо понятный архитектору порядок, заданный какими-то причудливыми коммуникациями, узлами открытых площадок, выразительными композиционными доминантами.
Чувство симпатии, которое я испытывал по отношению к своей наставнице, делало моё пребывание в этом безлюдном месте всё более приятным. В то же время, отношения наши оставались почти официальными, хоть мы и перешли на ты практически сразу. Тон и норму близости в отношениях искусно и твёрдо задала в первые же дни Ая. Я же не пытался её нарушить, тем более, что меня, убеждённого с некоторых пор холостяка, это вполне устраивало.
Когда с теоретической подготовкой было покончено, пришло время тренировок, название которых на языке комирандов мне так и не удалось запомнить. Аналогов же в русском языке просто не нашлось. С первого дня этого цикла подготовки мы с Аей пытались понять, что именно происходит, пока по команде нашего тренера – молодого человека с внешностью атлета по имени Кмид – мы укладывались в специальные кресла и оставались в полулежачем состоянии не менее двух часов подряд. Затем следовал получасовой перерыв и процедура повторялась. Дня через четыре, когда наше терпение, истерзанное любопытством, уже подходило к концу, Кмид заявил, что мы полностью готовы. На вопрос, к чему именно и как он нас подготовил, тренер посмотрел на нас немного обиженно и, пожав мощными плечами, заявил, что теперь мы сможем свободно управлять своими организмами. От дальнейшего разговора он решительно уклонился.
