Едва просыпается, окутанный смогом,
Поминая мать и японского бога,
Ранит кожу «Джиллетом» и с сигаретой
Смотрит, как город наступает на лето,
Покрытый болезненной сыпью проспектов;
Он – Ахиллес или же Гектор:
Новый герой урбанистической Трои,
Живущий между работой и недельным запоем,
Нервный как все и привык к вечной спешке,
Конечно, не ферзь, но и не пешка,
Интеллектуал, но не богема —
Вот он герой индустриальной поэмы.
А город – его двойник и повелитель —
Плетёт смертельных сюжетов хитрые нити;
Ещё сигарета… скурил в две затяжки,
Его сосед удавился на своих же подтяжках,
Оставив миру взамен себя завещание,
Где говорилось, что смерть – его оправдание
За то, что не он был распят на Голгофе…
Впрочем, к чёрту соседа, сигарета и кофе
Ждут его, а ещё телевизор и новости —
Новейший принцип изысканной бездуховности,
Они дышат в лицо перегаром рутины,
Повествуя о жизни безликой скотины:
Святош и политиков, героев джихада —
Если им верить, мир покажется адом,
А он и не верит, ему пора на работу,
Которую он ненавидит до рвоты
И едких колик в желудке…
Хотя он менеджер – а это не шутки,
Это ступень на карьерной лестнице
(сосед был прав, что решил повеситься),
Но прочь эти мысли – бегом и в автобус,
Там люди плотным облаком словно микробы
И всем надо срочно куда-то ехать —
Они туда не хотят, что, впрочем, им не помеха,
Ведь они всё равно каждый день туда едут,
Пропадая с утра и до обеда,
А с обеда («Роллтон») до ужина (пиво и чипсы),
Не зная совсем, зачем им это нужно.
А город бьётся в безумной агонии
Кислый от самоиронии
И не понимающий шуток,
Он продал по капле рассудок
И гонит по улицам волны ярости;
Он пропадает в Сети
И строчит послания
Своей виртуальной мании,
Пробиваясь сквозь нули и единицы
До своей трёхмерной любовницы,
А она, страдая бессонницей,
Смеётся ему с электронной таблицы —
И они знакомы уже достаточно близко:
Их любовь занимает треть жёсткого диска,
И в перерывах между пасьянсами и работой
Он собирает её цифровые фото
И листает дизайнерские журналы.
Мегаполис течёт раскалённым металлом,
Извивается вырванной из земли пуповиной,
Скрипит зубами бездушной машины,
Визжит сиренами, брызжет слюною,
Словно материализованный плод паранойи,
И умирает бездомными в хосписах,
Пока он глотает пыль в клетке своего офиса,
И читает в электронном виде Маркузе
И прочих дож революционных иллюзий,
Что висят в воздухе не рождённым криком…
