Следователь полез в карман и извлек пакетик, в котором находилось несколько деформированных резиновых пуль.
– В последний раз, когда я его видел, он был пьян и еле крутил педали своего велосипеда, – сказал я севшим голосом.
– Сергей, скажите прямо, это вы его убили? – задал следователь очередной вопрос, поставивший меня в тупик.
– Что простите? – переспросил я.
– Я спрашиваю, это вы его убили? – повторил вопрос следователь.
– Евгений Николаевич, вам не кажется, что не вежливо, без моего ведома, врываться к палату к моему больному?
– Я не врывался, лишь задал ему несколько вопросов, – сказал следователь, убирая пакет с пулями в карман.
– Сергей Сергеевич, вам некоторое время придется побыть под подпиской о невыезде.
– Возможно ли это время провести у отца в деревне? – спросил я.
– Все зависит от вас, как только вы дадите мне ответ на интересующий меня вопрос, – улыбнулся следователь, и я заметил, как его глаза как-то странно блеснули.
«Похоже, следователь тоже немного не в себе, иначе с чего ему проявлять такой интерес ко мне?», – подумал я. Между тем, следователь зарыл свою папку и поднялся со стула.
– Выздоравливайте поскорее и тогда мы вернемся к нашему разговору.
– Непременно вернемся, – пообещал я в спину следователю.
Тот повернулся, и в очередной раз его глаза сверкнули красным. Дверь за ним закрылась.
– Дышите ровнее, Сергей, знаю, что вы никого не убивали, поэтому и не пускал его к вам, не смотря на его требования, но сегодня он каким-то образом просочился сюда. Наверно кто-то из медсестер напортачил, – сказал врач, разводя руками.
– Да вот, гад утверждал, что я убил какого-то алкаша в Краснинском районе.
– Если бы вы были таким убийцей алкашей, то справились бы и с напавшим на вас, – улыбнулся врач, – Говорил с нашим патологоанатомом Ульяной, и она сказала, что затрудняется установить точное время смерти данного гражданина, пошутила что, судя по состоянию, тело мертво уже несколько дней.
Я лишь улыбнулся.
– Ульяна девушка молодая, в вопросах вскрытия не опытная, могла и напутать, сказал врач, усаживаясь на табуретку.
– Хорошо, что молодая, может познакомиться с ней? – решил я поддержать юмор врача.
– Вижу, вы идете на поправку, – хмыкнул врач, но затем посерьезнел и произнес, – Ульяна – девочка особенная и больше предпочитает мертвых мужчин, чем живых.
– Вы наверно шутите, – сказал я.
– Ничуть, ведь я лучше других знаю собственную дочь.
Наконец, я оказался на улице. Как же приятно дышать свежим воздухом. Сделал глубокий вздох, и блаженно зажмурился. Морозный воздух в сочетании с ярким солнцем – красота. «Эх, хорошо-то как», – подумал я и заметил, как шторка на окне отделения аккуратно ушла в сторону. Медсестра Людмила рассматривала меня буквально с гастрономическим интересом, но заметив, что я смотрю на окно, поспешно ретировалась.
Я вышел за металлические черные ворота и оказался у дороги. Перешел через пешеходный переход и вышел к стоянке такси.
– Пушкина, дом шестьдесят девять, – назвал я адрес.
– Две сотни, – назвал водитель цену.
– Поехали, – махнул я рукой.
Хрен с тем, что дорого, врач советовал первое время поменьше переохлаждаться, а значит, нужно себя беречь. Хорошо, что врач выпустил меня из отделения, видимо, понял, что иначе я сбегу.
Минут через десять неспешной езды пожилой таксист высадил меня у магазина. Как хорошо, что предусмотрительный Иваныч передал мне одежду, а то пришлось бы ждать, пока приедут родители, а им лучше не знать о случившемся со мной.
