Эль - страница 8

– Судьба все равно настигнет тебя, Эль, сколько бы я ни старался. В моих видениях все… так запутанно. Так… непонятно. Я могу разобрать их значение, только когда они начинают сбываться. Чем дальше я пытаюсь заглянуть, тем больше различных вариантов вижу. Порой мне кажется, что я схожу с ума. Каждый раз, уходя на задание, я могу просмотреть тысячи картин твоей смерти, если ты по глупости решишь за мной проследить или зачем-то выйдешь из дома. Но все это мелочи, лишь дымка, которая развеется с приходом нового дня. Нового решения, поступка, действия. Лишь тени, окружающие истинный путь…

Обрамленные длинными девичьими ресницами веки парня медленно опустились, а лицо исказила гримаса боли. Он снова надолго замолчал, то тяжело вздыхая, то теребя одежду, то дуя в кружку, и когда я уже решила, что больше ничего не услышу, заговорил:

– Я чувствую, как все сплетается. Все туже и туже… Больше некуда бежать. Прошлое не изменить. От него больше не скрыться. Но я не отдам тебя ему! Ты будешь жить! Слышишь! Ты должна жить!

Он вскочил, будто расколов одолевавшую его дремоту усилием воли. Мой естественный дыхательный рефлекс сбойнул, когда я увидела совершенно пустые белки глаз, слепо пялящиеся в пустоту. Не то чтобы это явление было для меня чем-то новым – так всегда выглядело проявление его пророческого дара, – но зрелище было пугающим.

– Ники, пожалуйста, успокойся…

– Проклятый мир! Бездушный! Безжалостный! Он рождает только боль! Только отчаяние! Бездна боли и отчаяния! Я видел! Я знаю ее вкус! Знаю! И я не отдам тебя ей! Ты просто не понимаешь! Я видел!

Неожиданно он отпрянул, будто от удара, весь сжался и практически во весь голос завопил:

– Нет! Не надо, пожалуйста!

Его пошатнуло, и я пулей вылетела из-за стола, успев подхватить оседающее тело в последний момент.

– Эль…

Он уцепился за меня трясущимися руками и постарался утвердиться на ногах, но опора из такой мелочи, как я, оказалась паршивой. Мы снова чуть не рухнули, и мне пришлось взвалить парня на спину, скрючившись под немалым весом и чуть не задыхаясь от его мертвой хватки. Никогда еще наша каморка не казалась мне такой большой. Я еле дотащила слабо трепыхающуюся тушку до лежанки.

– Глупая, глупая Эль… Мой добрый, наивный малыш. Ты сделала плохой выбор… – он истерически расхохотался, затем резко умолк и тихо спросил: – Ты ведь не бросишь меня? Не оставишь одного в этом проклятом мире?

Эти слова хлестнули, как звонкая оплеуха. Бездна! Дрожащая рука брата отчаянно цеплялась за мою одежду, не желая отпускать, а невидящий взгляд шарил по комнате, силясь отыскать мое искаженное мукой лицо.

– Нет, – просипела я не своим голосом, трясущимися руками пытаясь стащить с него плащ. – Я никогда тебя не брошу, братишка. Все будет хорошо. Прости меня.

Отреагировав на голос, он протянул руку к моему лицу и погладил по мокрой щеке.

– Ты здесь… Но ты уйдешь, я знаю… Я вижу… – он дернулся. – Я не отдам тебя им! Я справлюсь! Я уже не маленький, забитый мальчишка! Я справлюсь! Я выгрызу им глотки, и никакие цепи меня больше не остановят!

Он расхохотался, а затем вдруг закричал отчаянно и жутко, сжавшись в комок и прикрыв голову руками, словно защищаясь от ударов.

– Нет! Не надо, папа! Пожалуйста! Папочка, больно!

Волосы на моей голове зашевелились, а слезы уже градом лились из глаз, размывая бледное, искаженное мукой лицо брата.

– Ники… – всхлипнула я, пытаясь вырвать его из бездны кошмара, и погладила по голове. Он быстро поймал мою руку и прижался к ней щекой.