Сарин завороженно кивала. Беседа оставила ее безразличной, а вот королева заинтересовала. Сарин всегда подозревала, что лекторам в отцовской академии нет равных в пустой болтовне, но Эшен их всех заткнула за пояс. Королева перескакивала с одной темы на другую, как порхающая бабочка, которая никак не может решить, на каком же цветке ей остановиться. У любой из затронутых тем имелся шанс вылиться в интересный разговор, но королева не дала Сарин ни малейшей возможности ухватиться ни за одну из них.
Сарин глубоко вдохнула, взывая к запасам собственного терпения. Доми учил, что все люди разные и это дар, который делает жизнь интереснее; так что было бы несправедливо винить королеву за ее характер. Кому-то ее бессвязный лепет мог бы показаться очаровательным. К несчастью для Сарин, после знакомства с королевской семьей она начала подозревать, что найти политических союзников в Арелоне будет нелегко.
Чем дальше, тем больше странное поведение Эшен беспокоило принцессу. Никто не мог говорить так много, как королева. Она не замолкала ни на миг; можно было подумать, что присутствие Сарин смущает ее. И тут принцесса поняла, что Эшен тараторит на любую тему, обходя молчанием самую главную – почившего принца. Сарин подозрительно прищурилась. Даже если сделать скидку на невероятное легкомыслие королевы, она все же казалась чересчур жизнерадостной для женщины, только что потерявшей сына.
– Вот твои покои, дорогая. Мы уже распаковали твои сумки и добавили несколько необходимых вещей. Я вижу, ты носишь разные цвета, даже желтый, хотя я не представляю, как он может тебе нравиться. Ужасный цвет. Конечно, твои волосы совсем не ужасные. Блондинку никак нельзя назвать желтоволосой. Это то же самое, как если назвать лошадь овощем. Пока что у тебя нет своей лошади, но ты можешь брать любую из королевских конюшен. У нас много породистых животных, знаешь ли, Дюладел очень красив в это время года.
– Конечно, – ответила Сарин.
Она оглядела небольшую комнату, и та пришлась ей по вкусу. Большие помещения принцесса не любила за навеваемое ими уныние, а слишком маленькие казались ей тесными.
– А вот это тебе понадобится, милочка. – Эшен указала на лежавшую в стороне кипу одежды.
Остальные вещи уже развесили по местам, а эти, видимо, доставили совсем недавно. Все платья обладали одной общей чертой.
– Черный?! – воскликнула Сарин.
– Конечно. Ведь ты… ведь ты в… – Эшен замялась.
– Я в трауре, – догадалась Сарин.
От досады она притопнула ногой – черный не был ее любимым цветом.
Эшен кивнула:
– Ты сможешь надеть одно из них вечером на похороны. Церемония должна получиться очень милой – я сама ее готовила.
Эшен снова завела рассказ о своих любимых оттенках, и очень скоро монолог свелся к признанию, что она ненавидит фьерденскую кухню. Сарин кивала и вежливо, но непреклонно вела королеву к дверям. Как только та оказалась в коридоре, принцесса сослалась на усталость после путешествия и отгородилась от потока слов, закрыв дверь.
– Общение с ней потеряет новизну очень быстро, – проворчала себе под нос Сарин.
– Королева обладает неоспоримым даром вести беседу, – согласился глубокий голос у окна.
– Что ты узнал? – спросила Сарин, начиная копаться в горе черной одежды.
Эйш вплыл в комнату:
– Я встретил гораздо меньше сеонов, чем ожидал. Насколько я помню, когда-то этот город был полон нами.
– Я тоже обратила внимание. – Сарин прикинула перед зеркалом платье, недовольно покачала головой и бросила его обратно в кучу. – Все изменилось.
