Один такой оказался у Анны Хабибовны. Горел он плохо, от него постоянно отваливались какие-то шипящие и чадящие капли горящего пластика, но в целом это было хоть какое-то освещение, и Петру с семьёй пришлось с ней объединиться. Лишённый окон коридор был выложен дешёвой кафельной плиткой и тянулся довольно далеко, метров двадцать, не меньше. Толпа потекла по нему, ломясь в попадающиеся по пути двери, но все они вели в подсобные помещения, которые были уже полностью разграблены.
– Это не магазин! – со знанием дела определил Пётр, оглядывая утопающее в темноте большое помещение, уставленное стеллажами. – Это логистический склад! Сюда доставляются товары разных мелких партнёрских организаций, и отсюда они распределяются по магазинам более крупной компании! Мы зашли с чёрного входа, наверное, это был пожарный выход. Основной въезд где-то там! – Он кивнул в темноту. – Он наверняка заблокирован с самого начала блэкаута, и, когда в городе грабили магазины, взломать его толпа не смогла!
– Скорее, его просто не нашли, – не согласилась Анна Хабибовна. – Толпа взломает что угодно! Бошками своими тупыми биться будут, но дыру проломят!
– Где здесь лежат продукты? – перебила её жена, баюкая уснувшего на руках сынишку. – Освещайте стеллажи! Надо их найти, пока другие не нашли!
Все бросились на поиски, толпа быстро растеклась по складу, и вскоре продуктовый сектор был обнаружен. Он оказался не самым большим, занимая порядка четверти склада, и был заполнен оптовыми коробками с консервами и сыпучими продуктами. Нижние полки стеллажей были уже пусты, товар оставался только на верхних, и добраться до них было сложнее. Те, кто прятал этот склад от всех, вручную притолкали к стеллажам ставшие бесполезными погрузчики, и использовали их в качестве лестниц. Несколько стремянок обнаружились тут же, и возле них образовались хаотичные очереди. Люди толпились, ожидая возможности влезть наверх, и обжигали друг друга капающими факелами и неосторожными движениями.
Быстро началась ругань, до драки, к счастью, пока не дошло, но возмущённый гвалт шумел всё сильней, и спящий сынишка проснулся. Увидев вокруг темноту и утопающую в ней толпу с факелами, ребёнок испугался зловещего зрелища и заплакал. Это мгновенно взвинтило нервозность, и многие начали возмущённо предъявлять его жене претензии, требуя успокоить ребёнка, пока на его плач не явились какие-нибудь бандиты. Жена пыталась сделать это и одновременно огрызалась, мол, вы тут все орёте в десять раз громче.
Кто-то с криком упал откуда-то сверху и взвыл от боли. Пётр понял, что многие мужчины пытаются влезть на верхние полки стеллажей самостоятельно, не дожидаясь лестниц, и тоже попытался последовать их примеру.
– Анна Хабибовна! – Он коснулся плеча спутницы, освещающей жене с ребёнком темноту, чтобы малышу не было так страшно. – Посветите мне! Хочу взобраться на верхнюю полку!
– Вы можете упасть и травмироваться! – обеспокоилась женщина. – Сейчас только переломов не хватает! И так всё плохо!
– В детстве я часто посещал канатный парк, – возразил Пётр. – Думаю, справлюсь!
Он ухватился за металлические стойки стеллажа и попытался лезть по ним, словно по канату. Но быстро выяснилось, что за тридцать лет сидячей жизни детские любительские навыки изрядно подрастратились, и сил хватило только долезть до следующей полки. Схватившись за неё руками, Пётр понял, что не умеет подтягиваться и затянуть туда своё тело не в состоянии, тем более почти в полной темноте. Тогда он нащупал какую-то коробку и попытался вцепиться в неё. Пальцы нашарили технологический вырез, видимо, отверстие для вил погрузчика или для переноски, и Пётр повис на нём всем телом, рассчитывая стянуть коробку вниз. Коробка оказалась тяжёлой и почти не скользила, пришлось дёргаться и брыкаться, из-за чего он задел ногой жену, и та, и без этого взвинченная, взъелась на него чуть ли не матом.
