Не обращая внимания на охранников, Баграт сделал приглашающий жест судебному приставу, и тот приступил к исполнению своих обязанностей под рукой страшного человека. Мальчик в форме двинулся на охранников кожаной папкой вперед. Те от папки отступили, но с прохода не ушли. Представитель власти развернул бумаги. Охранники попытались пригласить пристава внутрь и закрыть за ним калитку, но в узком проходе уже застрял наряд милиции. Милиционеры поговорили с приставом и охранниками. С охранниками строго: те отвечали, вытянувшись в струнку. За спинами милиционеров просочились внутрь человек восемь в черной униформе с вышитым золотом названием охранного предприятия.
Алексей через открытую калитку мог видеть, как мужчины в черной униформе выстроились в цепь и отсекли от ворот охранников в голубом. Защитники ворот пытались обойти захватчиков, но те вновь появлялись на пути. Толкались плечами, прихватывали за форму, но по-настоящему рук никто не распускал. Пихались тощими животами, как плохо откормленные сумоисты. С обеих сторон стояли усталые мужчины, приехавшие на работу в Москву из далеких пригородов на дежурство сутки через трое. Убиваться за скромную зарплату никто не хотел, однако семьи в далеком Подмосковье надо было кормить. Поэтому толкались добросовестно, но без азарта.
Меланхоличные милиционеры стояли в сторонке и наблюдали за соблюдением правил в этой новой для Алексея игре.
Черные мундиры оттеснили охранников, распахнули ворота, и на территорию проникли два зашторенных автобуса. Железные створки сомкнулись. Минут десять снаружи нечего не происходило. Потом калитка распахнулась, и из нее вышел плешивый человек. Вышел спиною вперед и все тянулся руками в направлении проходной, пока не осел тощим задом на грязный асфальт. Следом выскочил по-крабьему, боком, еще один, в очках. Пролетел пару шагов и завалился бы, не поддержи его сидящий на асфальте. Удивительно легко выпорхнула через щель дородная дама с мужским зонтом. Притормозила у бордюра, с достоинством прошла пару шагов и долго оттирала дебелые руки от следов чужих ладоней. В спину брезгливой даме влетела растрепанная шатенка с кровавым ртом. Сначала Алексею показалось, что алое вокруг рта от размазавшейся помады, потом увидел, что губы шатенки расцарапаны. Шатенка отерла рот рукавом и выплюнула на дорогу черный шмат. Толпа росла, и за спинами Алексей уже не видел, как покидают территорию свежевыдворенные ученые.
Беспорядочное шатание людей постепенно переросло в митинг. Красногубая фурия взобралась на бетонную тумбу и к чему-то призывала коллег. Дородная дама привязала алую косынку к зонту и размахивала ею, как знаменем. Тощий мужчина поднялся с асфальта и собирал подписи. Изгнанные вытекли на проезжую часть, мешали движению машин. Толпа обрастала случайными прохожими. Разъехались в стороны створки ворот. В проеме показались шестеро охранников и один грузный человек навынос. Из особых примет на влекомом были галоши. Алексей не видел людей в галошах уже лет десять, а так чтобы летом – вообще никогда. Выйдя за ворота, охранники с облегчением опустили неподвижное тело на асфальт и ретировались. Толпа замерла в ужасе. Дама с зонтиком приспустила флаг. Выступающая заломила алый рот в крике отчаяния.
– Убили! – закричала она со своей тумбы.
Толпа ахнула. Недалеко от Алексея затряслись в рыдании рыхлые плечи. Мужчина из прохожих плечи успокаивал:
