Днем хоть посетители были, с которыми Игорь перекидывался словами, слушал, отстраненно кивая, их жалобы – сплошь непризнанных светил медицины! – на врачей-неучей. Но чаще всего он сидел, обхватив себя руками, и унимал нервную дрожь, регулярно накатывавшую после ступора. Одна посетительница из жалости угостила его пирожком с чем-то сладким. Тот встал поперек горла и частенько просился на волю.
С верхних этажей, цокая каблучками и жизнерадостно смеясь, сбежала стайка ярко одетых девчат с букетами цветов.
«А я ведь тоже Варьке к празднику подарок приготовил заранее. Оригинальный и со смыслом. Большое полотно с рисунком и ровно сто катушек разноцветных ниток – швейные пазлы. Продавщица предложила использовать лишь одну катушку в год. Мы собирались жить и любить друг друга вечно!» – опустошенно подумал Игорь, отходя от окна.
Пока он предавался невеселым размышлениям, появился еще один посетитель.
«Ух, ты!» – удивился Игорь, глядя на невзрачного мужичка, который скромно примостился на кушетке и теперь рылся в древнего вида дерматиновом портфельчике с ученической защелкой. С виду в пожеванный и выплюнутый жизнью портфельчик можно было засунуть лишь банку шпрот, пару тощих бутербродов и газету.
Он ошибся все три раза. Из портфеля была извлечена только обычного вида папка с завязками и надписью «Дело №».
«Машина времени забросила проверяющего из советских времен. Даже кушетка признала своего!» – нехорошо развеселился Игорь и кашлянул.
– Ну-с, приступим! – посетитель, словно дождавшись сигнала, поднял на него бесцветные глаза и хлопнул ладонью по папке.
– Э-э… к чему приступим?
– Вы же Кравец, Игорь Леонидович?
– Да-а…
– Не беспокойтесь, допроса не будет – просто беседа для протокола. У вас же алиби! – веско произнес мужчина.
«Ч-черт! Это ж следователь! – Игорь бросил взгляд на часы на стене, ругнулся, вспомнив, что они стоят, и удивился, отчего на них посмотрел. – А какая мне разница который час? Время – это отрезок бытия, в котором Варька борется за жизнь. И все».
Усевшись на соседнюю кушетку, Игорь сцепил руки и принялся разглядывать следователя. Его, как ни странно, устраивало быстрое закрытие дела, ведь при более глубоком копании наверняка всплывет, что алиби у него нет. Удовлетворил и облик следователя – обычный клерк, циник и неудачник, подвизающийся на бумажной работе. Не орел, не голодный гончий опер.
«Хотя физиономист из меня никакой, – с опаской подумал он, – поэтому надо бы проследить за словами, чтобы лишнего не наболтать! Про то, что я из командировки вернулся не сегодня, например».
– А вас как звать-величать? – поинтересовался Игорь.
– Авангард Иванович… мы, – запнувшись, поморгал белесыми ресницами следователь.
«Да-а, – подумал Игорь, – у твоего батяни амбиции были ого-го! Я тебя сделаю…»
Последние слова он мысленно повторил сначала с вопросительной, а потом восклицательной интонацией и, подумав, остановился на последней.
Авангард Иванович переплел тощие ноги, пристроил папку на коленке, выудил из кармана куртки ручку с обгрызенным колпачком и принялся что-то писать. Игорь заглянул: «Ну да, протокол».
– Год рождения?
Он назвал. Следователь черканул несколько каракулей.
– Место рождения?
Игорь старательно продиктовал и зачем-то добавил:
– Местный я.
Авангард Иванович поморщился и нудно пробубнил, что подобная отсебятина в протокол не вносится, почесал кончик носа и рассказал, как однажды пришлось переписывать целых семь страниц из-за того, что подследственный назвал неправильное отчество бабушки.
