А ферма не сказать, чтобы сильно большая.
Нет, не маленькая, но и не комплекс из тех, высокотехнологичных, которые труда человеческого требуют минимум. На комплексах Лешему случалось бывать, сопровождая объект. И то, что здесь никакими высокими технологиями не пахло, он понял.
Дальше…
– Ну и чего ты кобенишься, а? – этот голос раздался почти рядом, и Леший прижался к стене.
– Отстань.
А вот второй он узнал. И нож сам лег в руку.
– Ни рожи, ни кожи, а все одно глянулась ты мне… и чего, спрашивается, морду воротишь?
Говоривший был рядом.
Здоровый.
Он не был выше Весняны, но все одно как-то нависал над ней. И стоял неудобно. Нет, снять его Леший снимет, но что потом с телом делать?
Оставлять?
Не вариант. А незаметно… через стену…
– Тебя не учили, что бабе надо ласковою быть… ласковая баба, она свое с любого мужика поимеет.
Главное, чтоб эта малохольная не испугалась. А то крик еще поднимет…
Леший подобрался.
– Твердин! – рев откуда-то со стороны заставил мужика обернуться. И Леший выдохнул. Не то, чтобы совесть мучила… совесть у него давно подобной ерундой не мается. Но вот реально с трупаком пришлось бы морочиться. – Чтоб тебя, где ты там…
– Сейчас! – заорал мужик в ответ. – Иду… а ты… ты подумай. Я ж пока по-хорошему… я ж не последний человек, чай… и словечко за тебя сказать могу. А то и вовсе попрошу себе, и будешь жить, горя не знаючи…
И ушел.
Вовремя.
А то возня возней, но Леший почти уже решил, что не так оно и муторно. Что иные люди в покойном виде ему куда как более симпатичны.
Весняну он окликать не стал. Но та сама повернулась и спросила тихо-тихо:
– И зачем пришёл?
– За тобой, – Леший даже не удивился, что увидела. Нож вот убрал.
– Не тронь здесь никого. Только хуже будет, – сказала она, накидывая на плечи капюшон. Дождевик был старенький, неприглядный, как вся-то её одежда. – Иди… за воротами жди. Сейчас все пойдут. И я с ними.
Спорить Леший не стал.
За ворота выбрался. Видать, и вправду время было народ отпускать, если даже шлагбаум подняли. А охрана из КПП не выглянула.
Дождь же.
И гремит вон, перекатывается в облаках.
Леший отошел к опушке, откуда и наблюдал за тем, как выходят из ворот люди. Сейчас они казались на диво одинаковыми. Размытые темные фигуры, что смешивались в одно черное пятно. Оно же и втянулось внутрь старенького автобусика, который выбрался за ворота последним.
Впрочем, уехали не все.
Весняна, шагнув навстречу, скинула капюшон и руки выставила, собирая дождь в ладони. Им же и умылась, и вдохнула глубоко-глубоко.
– Зачем пришёл? – спросила она.
– Проводить.
– Сама дорогу найду.
– Мало ли. Ночь… лес…
Сказал и понял, что глупо звучит. Этот лес ей родной, в нём скорее сам Леший заблудится. Но смеяться она не стала. Кивнула только:
– Спасибо.
– Да… не за что. Данька не приходила.
– Значит, не смогла, – Весняна, кажется, нисколько не встревожилась.
– А корова?
– Сейчас подою. Будешь молоко?
– Я-то буду, но, может, вам оно нужнее?
– Мы столько не выпьем, – Весняна стянула дождевик.
– Не простудишься? – Леший нахмурился. Летние дожди коварны. Только кажутся ласковыми. А одежда намокнет, прилипнет к телу, потянет из него живое тепло.
Этой вон много не надо.
– Нет. Мне от воды беды не будет. Разве что когда дождь, то кличет сильнее… зато и взять могу силы, – Весняна подняла руки, и стало видно, что вода, стекая по коже, эту кожу будто прозрачным маревом окутывает. – Сегодня еще дождь особы… кто-то силу выплеснул.
