- А как же баронесса…
- Она ж замужем. Да и… расстались мы.
- Что на сей раз?
- Заявила, что я обязан назначить её супруга губернатором. И ладно бы городок выбрала какой небольшой… Калугу там… или Менск… нет, ей Москва понадобилась.
- Шуваловы будут против.
- И я о том. Думаешь, помогло?
Князь был уверен, что нет. Баронесса Моллье, в девичестве – Калиновская – была, несомненно, красива, но умом не отличалась. Зато отличалась редкостной скаредностью и любовью к деньгам. Особенно сильно это чувство становилось по отношении к деньгам чужим.
И потому связь эту Поржавский не одобрял категорически. Но поелику после расставания с невестой у Александра как-то оно совсем с женским полом не заладилось, то терпел, неодобрение свое при себе удерживая.
- Я ей говорил, да разве ж слушает? Почему никто меня не слушает, а? Министрам говорю, те кивают, что болванчики… а толку? Все одно по-своему делают. Думцы глядят снисходительно… проекты один за другим заворачивают. Я вообще самодержец или как?!
- Или как, - когда-то князь взял себе за правило подопечному не лгать. – Власть, она такова, что пока ты сам её не возьмешь, то и не дастся…
Его Императорское величество с тоской уставился в окно.
За окном зеленел парк.
Дорожки. Кусты. Дерева. Весна вовсю разгулялась. До лета всего-то ничего, а радости в душе нет.
- Мне уже намекали, что с меня довольно подписи… и что сам я могу идти вон, в парке гулять… с девицами. Охоты там, балы… прочее все.
И о том князь знал.
- Почему ты молчишь?
- Потому что ты сам должен понять, чего хочешь. Если в парк и гулять, то особого вреда не случится. Лет пару. Или больше, нежели пару. Держава крепка… пока еще.
- Вот именно, что пока… я ж понимаю, что слухи эти кто-то раздувает.
Император стиснул кулак.
- И что отречение мое в пользу Мишки многих порадует. Создадут регентский совет… хотя, если уйду в парк, то и слухи прекратятся.
- Скорее всего.
- Хрен им, - Император выдохнул. – Газетенку эту… тряхни. Найди владельца и намекни, что, я может, монарх и просвещенный, да только тоже кое-чего могу. Будут пакости писать, отправлю их с особым заданием… на землю Франца-Иосифа… писать об успехах сельского хозяйства.
- Так… там сельского хозяйства нет, - удивился князь.
- Вот… как появится, так сразу разрешу написать об успехах и вернуться. Даже награжу. Медалью. За самоотверженное служение отечеству.
Он покосился на свое отражение, а то – на Императора. Было отражение… так себе.
О чем невеста, когда он задал ей вопрос по поводу неких компрометирующих фото, что всплыли в сети, ему и сказала. И про нос большой. И про подбородок вялый. И про мышечный тонус.
Семья её, конечно, сказанного не одобрила и даже заставила принести извинения, когда Александр предупредил о расторжении помолвки, но слова были сказаны.
И запали в душу.
Глубоко.
А еще сказала, что он мягкохарактерный. И тут, получается, была права. Дело ведь не в этой нелепой газетенке. В сети вон похлеще статьи пишут. Дело в том, что стала она последней каплей, истощившей терпение Александра.
Он задумчиво потер белоснежную манжету, на которой выделялись темные капельки кофе, и сказал:
- Мне кое-какие отчеты понадобятся… к следующему заседанию Совета.
Император отвернулся от окна.
И вовсе даже нормальная у него шея. Человеческая. А не как у того тренера по… по чему там тренер был, память не сохранила.
- И доведи, что я хочу видеть всех… а то взяли моду… то у них отпуска, то больничные… социальные, чтоб их, гарантии… я, может, тоже в отпуск хочу. И социальные гарантии…
