Джек осторожно высунулся из угла и бросил взгляд за окно – на улице все спокойно, горят фонари в стеклянных плафонах. Надо же, не разбил их никто… а скрежет не стихал, наоборот – звуки приближались. Джек подкрался к камину и замер, занеся клинок. Показалась голова – злодей на четвереньках выбирался в комнату. По длинным волосам Джек понял, что это женщина и не стал бить. Он склонился над пришелицей и осторожно приставил незнакомке лезвие к горлу. Та тихо пискнула и замерла. Потом неуверенно позвала:
– Кайалон?
Джек молчал. Его пленница, должно быть, разглядела обстановку в комнате, не узнала и поняла, что влезла не туда.
– Я не воровка, – прошептала она. – Мне нужен Кайалон. Это ведь его дом? На Цветочной улице?
Голос эльфийки показался Джеку знакомым. Откуда бы? Он здесь никого не знает.
– Нет, это не Цветочная улица. Ты в гостинице «Клевер», а я постоялец.
Эльфийка медленно повернула голову и посмотрела на Джека. Двигалась она очень осторожно, потому что нож Джека прижимался к горлу, а другой рукой он сгреб ее воротник и не позволял отстраниться.
– Человек? А я тебя видела сегодня! Ты ужинал в заведении отца.
И эльфийка разрыдалась, совершенно огорошив Джека.
– Отца убили, – хлюпая носом, шептала она, – Гвизо требовал денег, хотел все больше и больше, отец сперва платил, а сегодня сказал, что не может больше работать в убыток, и Гвизо убил, зарезал…
Растерявшийся Джек опустил оружие.
– Кто такой Гвизо?
– Разбойник. Самый страшный злодей Гауллина. Все ему платят, только Кайалон не боится. Он, и те, кто с ним. Я сбежала и хотела пробраться к Кайалону. Но перепутала тайные ходы в подземном лабиринте. Я такая дура…
Эльфийка уселась на пол и зарыдала взахлеб. А Джек узнал ее – та самая, что распевала на подиуме в кабаке. Убили отца, значит… Ночью все эльфы серы… Вот оно – теперь Джек чувствовал себя почти как дома. Эти лицемеры днем притворяются благостными тихонями, а ночью показывают свой истинный нрав.
– Вставай, – велел он девушке, – и отряхни юбку, вон как вымазалась. Сколько тебе лет?
– Ше-шестнадцать… – с запинкой выговорила незваная гостья.
По меркам эльфов – сущее дитя.
– Вот что, – Джек выпятил грудь, – я сведу тебя на Цветочную улицу к этому, как его…
– Кайалону? – эльфийка утерла слезы и уставилась на Джека. – Вы такой добрый! И храбрый!
Потом она потупилась и снова шмыгнула носом:
– Только я дорогу не сыщу… под землей… И так уже плутала, плутала…
– Выведешь меня на поверхность, пойдем по улице, – решил четвертый секретарь.
– Но там эльфы Гвизо, да и сам он, конечно, ищет меня. Вы не боитесь?
Джек поскреб ножом щеку… и буркнул:
– Погоди, я только оденусь.
Он лишь теперь сообразил, что стоит перед девушкой в исподнем.
Тайный ход вел из камина куда-то вниз, в темноту. Джек ничего не видел, однако спускаться оказалось удобно – в кирпичную стену были вмурованы широкие металлические скобы. Внизу девушка раздула свечу, и ее спутник огляделся. Они стояли в сводчатой галерее, стены из кирпича, сухо, пол ровный.
– Что это за подвал? – спросил Джек. – Да! А как тебя зовут?
– Аллика, – девушка шмыгнула носом. – Про подвалы я мало знаю, я ведь родилась после того, как их проложили.
Конечно! Эльфы долгожители и привыкли помнить о том, что было на их веку, а этот ребенок родился после того, как между королевством и страной эльфов установился мир. Случилось это почти сорок лет назад, еще до рождения Джека. Он пошел за светом в руке Аллики, вглядываясь в темные провалы поперечных коридоров, то и дело встречающиеся по пути.
