Терренс большими скачками – сила притяжения на планетоиде почти не ощущалась – одолел две оставшихся до убежища мили. Ему хотелось одного: послать аварийный сигнал, чтобы его могли запеленговать возвращавшиеся из боя корабли.
Он ввалился в шлюзовую камеру, нащупал сквозь толстую ткань перчатки своего скафандра выключатель и, дождавшись пока камеру со свистом заполнит воздух, с наслаждением снял шлем.
Потом стянул перчатки, отворил внутренний люк и вошел в капсулу.
«Господь да благословит тебя, славная маленькая капсула», – подумал Терренс, отшвыривая в сторону шлем и перчатки.
Он огляделся по сторонам, заметил мерцание шкалы блока связи, принимающего внешние сообщения, сортировавшего их и пересылавшего дальше. Он увидел аптечку на стене, холодильник, который наверняка полон под завязку, если только предыдущий обитатель не отчалил до прибытия автоматического грузовика с припасами. Он увидел многоцелевого робота, неподвижно застывшего в зарядной нише. И настенные часы с разбитым табло. Он запечатлел все это одним взглядом.
«Господь да благословит также тех джентльменов, которым пришло в голову разбросать по космосу такие крошечные убежища», – устало подумал он и двинулся через помещение к блоку связи.
Именно в это мгновение робот, поддерживавший капсулу в рабочем состоянии и разгружавший грузовики, с лязгом выкатился из своей ниши и с размаху ударил Терренса в бок своей стальной лапищей. Удар швырнул его через всю комнату.
Терренс влетел в стальную переборку, больно ударившись о нее спиной, боком, руками и ногами. Этот удар стоил ему трех сломанных ребер. С минуту он лежал не в состоянии пошевелиться. Он даже вздохнуть не мог от боли, и это, похоже, спасло ему жизнь. Боль обездвижила его, и за это время робот, негромко лязгая стальными шестернями, убрался обратно в нишу.
Он сделал попытку сесть, и робот отозвался на это зловещим гудением и начал выезжать из ниши. Терренс застыл. Робот вполз обратно.
Две последовавшие за тем попытки убедили Терренса, что положение его аховое.
Где-то в электронном мозгу робота что-то замкнуло, то ли стерев, то ли повредив его рабочие программы, так что теперь те приказывали ему атаковать все, что движется.
Он ведь видел часы!
«Мог бы и догадаться при виде разбитого табло», – запоздало подумал он.
Ну разумеется! Цифры двигались, сменяя друг друга, и робот разбил часы своей клешней. Терренс двигался, робот ударил его.
И вновь нанесет удар, стоит ему пошевелиться.
Если не считать чуть заметного движения глаз под веками, он не шевелился три дня.
Он подумал, не подползти ли ему к шлюзовой камере, застывая, когда робот выдвигался, дожидаясь, пока тот вернется обратно, и подползая еще на пару дюймов к люку. Однако от этой идеи пришлось отказаться после первого же движения. Слишком болели сломанные ребра. Просто жуть как болели. Он застыл в неудобном, скособоченном положении и останется в нем, пока эта патовая ситуация не разрешится так или иначе.
Сознание вдруг толчком вернулось к нему. Воспоминания последних трех дней резко вернули Терренса к реальности.
От панели связи его отделяло каких-то двенадцать футов. Двенадцать футов – и аварийный маяк, способный привести к нему спасателей. Прежде чем он умрет от ран, прежде чем он сдохнет от голода, прежде чем его добьет этот чертов робот. С таким же успехом это могло быть двенадцать световых лет – все равно не добраться.
