– Я пытаюсь услышать, что делает Гундахар. А ты треплешься как старая бабка.
Не успел напарник закончить фразу, как с дальнего конца комнаты послышался чудовищный грохот, звуки борьбы и потоки отборного мата со стороны генерала. А следом за этим пространство комнаты на мгновение осветило яркой вспышкой фотоаппарата и в нас ударила волна ледяного воздуха с примесью колющей лицо снежной крошки.
Повисла тишина.
– Что это было?! – спросил я.
– Сбежал… трус… – тихо отозвался игв.
Я разом напрягся. Судя по голосу, с ним явно было что-то не так.
– Гундахар, ты там как? Цел?
– Почти.
– Ранили?
– Да. Божественной сталью.
– Так, – я повернулся в Мозесу. – Беги на чердак и тащи конденсатор. Будем сцеживать с тебя зелье Доса и спасать генерала.
– Не поможет. Я – нежить. Зелье Доса произведет на меня прямо противоположный эффект.
– Тогда как нам тебе помочь?
– Подойди сюда и прижги рану. Той хренью, что носишь с собой.
– Какой такой хренью? – не понял я.
– Той, которой ты планировал меня убить. В «начальной зоне».
Я смутился, ибо совсем забыл, что Гундахар тогда сидел за решеткой и прекрасно слышал мой хитрый план по его уничтожению.
Активировав сферу Августа, я направился в дальний конец комнаты. Генерал лежал на боку, прижимая ладонью колотую рану, из которой обильно струилась черная как смола кровь.
– Плохо дело, – мрачно прокомментировал шаман. – Ему, походу, печень пробили.
– У игвов печень расположена с другой стороны, болван, – поморщился тот, а затем задрал кверху рубашку и прикрыл лицо. – Давай, прижигай.
Я приблизил сферу вплотную к ране и в следующее мгновение чуть не оглох от чудовищного вопля.
– А-А-А!!! ХВАТИТ! ХВАТИТ!
Я вздрогнул от неожиданности. Это было очень странно. Я искренне полагал, что Гундахар максимум болезненно зашипит, а то и вовсе молчаливо всё стерпит, но вместо этого он оттолкнул меня в сторону, как испуганная дворняга отполз на четвереньках в самый дальний угол комнаты и забился внутрь приставленной к стене Нюрнбергской девы.
– ВЫКЛЮЧИ ЭТО! ВЫКЛЮЧИ! ЧТО ЭТО ТАКОЕ, ЧЁРТ ПОДЕРИ?!
– Да тише ты, тише, – я спешно дезактивировал сферу. – Чего разорался?
– ЭТО НЕ БОЖЕСТВЕННЫЙ СВЕТ! ЧТО ЭТО?!
– А я почем знаю? И хватит орать! Успокойся!
Игв боязливо приоткрыл одну из створок усаженного гвоздями орудия пыток.
– Энквиэ тхон…
– Влад, ты только взгляни, – Герман кивнул в сторону генерала. – У него здоровья осталось двенадцать процентов. Ты чуть его не убил.
– Ой… Гундахар, прости.
– Да мне плевать на твои извинения, Вайоми. Мне больше интересно, откуда у тебя артефакт такой невиданной силы?
– Какой такой силы? Я даже не знаю, что это! Август говорил, что это обычный светильник.
– Какой же ты идиот! Будь это обычный светильник, то ты бы смог прочитать его описание! А свойства этого предмета закрыты даже для меня!
– То есть ты не знаешь, что это?
– Нет, не знаю.
– Но помогло хотя бы?
– Да.
– Вот и славно. А ожоги, думаю, до свадьбы заживут.
Генерал посмотрел мне прямо в глаза и очень странно улыбнулся.
– Будь ты проклят, подонок…
– Да что опять? – не понял я. – Это же обычная шутка!
– Шутка, говоришь? – игв устало опустился на пол. – Шутка… Смешно… Ты такой же, как и твой «отец».
Мне резко стало стыдно. Я вдруг отчетливо осознал, что этой самой шуткой вскрыл нечто очень глубокое и крайне болезненное.
Я присел рядом. И выдержав небольшую паузу, обратился к генералу:
– Почему ты ненавидишь Вайоми на самом деле? Явно ведь не из-за того, что тот уничтожил твои легионы и поспособствовал твоему поражению.
