Я постарался не улыбнуться. Хоть это и стоило мне колоссальных усилий.
До генерала оставалось чуть более пятидесяти метров, а значит демонстрировать ему своё настроение было бы верхом опрометчивости.
– …дядя Гундахар… дядя Гундахар… дядя Гундахар…
– У-у-у, как же вы меня достали! – взорвался игв. – Заткнитесь, черт подери! Тупорылые ублюдки с напрочь отсутствующим чувством самосохранения! Вон! Пошли вон! И обещаю, еще хоть раз вы назовете меня «дядей», и я вам всем кишки наружу выпущу!
В подтверждение своих слов, генерал круто развернулся и топнул ногой, отчего дети бросились врассыпную. Правда, недалеко. Не прошло и десяти секунд, как они снова вернулись на дорогу и, не сговариваясь, вновь завели свою дьявольскую шарманку.
Рыцаря смерти они не боялись. Скорее наоборот. Для них он был словно добрый дед, картинно бросающийся пустыми угрозами и имитирующий нападение. Такой, что может часами хмуриться и недовольно бухтеть, но при этом ни за что и никогда не обидит обожаемых им внуков.
Разумеется, это рисовало лишь их богатое воображение, подстегнутое действием мутации, но даже этого было достаточно, чтобы Гундахар пребывал в шоке. И, возможно, впервые в жизни не понимал, что делать: довести угрозу до конца, либо проявить терпение и снисходительность?
– …дядя Гундахар… дядя Гундахар… дядя Гундахар…
– Проклятье! Я что, неясно выразился?! – генерал материализовал криолитовый кол и двинулся на детей, грозно расставив руки. – А ну пошли на хрен отсюда! Убирайтесь! И чтобы я вас здесь больше не видел!
Очередное тактическое отступление и звонкие крики.
– А-а-а!!! Маньяк! Маньяк!
– Бежим! Скорее!
– Он выпьет наши мозги! Он выпьет наши мозги!
– Что?!
– Нет! Нет! Не смотрите ему в глаза! Его взгляд смертелен!
– О-о-о, черт! Народ, он только что посмотрел на меня! Гундахар посмотрел на меня! А-а-а… я обращаюсь в каме-е-е-нь…
– Дастин, нет! Только не это!
Один из мальчиков бросился другу на помощь.
– Роб, где ты? Я тебя не вижу… – стонал первый. – Кругом холод… и тьма…
– Я здесь, дружище! Я рядом! Вот, возьми мою руку!
– Я не чувствую ног…
– Пожалуйста, только не умирай! Я тебя спасу! Обещаю, я обязательно вытащу нас отсюда!
– Боюсь, уже слишком поздно… брат… – лежа на земле, Дастин комично корчился и закатывал глаза, симулируя предсмертную агонию. – Роб… скажи моей матери… скажи…
– Скажу.
Ребенок издал «последний» вздох и затих.
– Нет! Я не позволю тебе умереть! Ты будешь жить! Внимание! Активирую «Воскрешение»! И десять… девять… восемь… семь…
– Роб, нельзя! У нас нет на это времени! – прокричала девочка сбоку. – Надо уходить! Иначе он выпьет наши мозги!
– Маньяк! Маньяк!
– Да что вы, черт подери, такое несете?! – продолжал недоумевать генерал.
В отличие от землян, дети Зунгуфа росли в чудовищных спартанских условиях. И чуть ли не с грудным молоком матери впитывали в себя такие понятия, как дисциплина, покорность и бесконечная борьба за выживание, где холод и голод были верными спутниками каждого игва. Как и поджидающая на каждом углу смертельная опасность. А потому подобное поведение было для Гундахара нонсенсом. Чем-то невообразимым и запредельно тупым. Ведь даже маленькие звери, завидев хищника, стараются быстрее убежать или хотя бы спрятаться. В то время как эти бесноватые «личинки»…
– Эй ты, умертвие! Только тронь моих друзей, и я уничтожу тебя как жалкого вампира! – Роб встал в полный рост и вытащил из-за пазухи палку. – Видал? У меня для тебя припасено секретное оружие! Осиновый кол и чесночная граната! Ты у меня не спрячешься! Понял?
