Элиза и ее поклонники - страница 25

Далее следовала сцена на прогулке – вполне невинная.

Близится ночь, пора в постель. Закрыв глаза, я стану представлять себе, что ты со мной и твоя кожа касается моей…

На этом письмо обрывалось. Сочинительница, невольно переставшая дышать, теперь позволила себе вздохнуть с облегчением. По счастью, здесь ничего не говорилось о тех смелых ласках, которые вспоминала Мину. Их Элиза приберегла для следующих глав, поскольку не хотела, чтобы действие романа развивалось слишком быстро.

Опять сложив листок и спрятав его в карман, она повернулась к Филиппу фон Хоэнхорну. Молодой человек не сдвинулся с места и глядел все так же: серьезно и, как ей показалось, с осуждением. Неужели он принял литературное письмо за настоящее? Герой – мужчина, а она женщина, так разве не понятно, что эти строки не могут быть написаны ею?

Впрочем, нет, конечно же, их написала она, Элиза, но только не от своего лица, а от вымышленного. Письмо мужское, рука женская – разве так бывает на самом деле? Похоже, друг Франца не слишком-то сообразителен!

– Полагаю, нам лучше сесть, – сказала Элиза и направилась к канапе с высокой спинкой, а гостю указала на одно из кресел.

Возникшая пауза позволила ей вернуть себе утраченное самообладание. Они молча сели.

– Стало быть, по-вашему, мое поведение неподобающе и даже опасно? – осторожно спросила она.

Он кивнул.

– Но вы можете положиться на мою порядочность.

– И что же вы посоветуете мне предпринять? – промолвила Элиза, не сумев сдержать легкой усмешки.

Уж очень это было забавно – немного подурачить такого уморительно серьезного молодого господина.

– Расстаньтесь с тем мужчиной, ежели он не просит вашей руки.

Элиза склонила голову набок.

– А если он не может этого сделать?

Она не знала, какие мысли посетили Филиппа фон Хоэнхорна, однако с интересом подметила, что теперь его лицо порозовело. Так, значит, он считал ее способной безрассудно отдаться страсти? Элиза почувствовала себя почти польщенной, хотя ей следовало бы оскорбиться.

– Графиня, прошу вас, подумайте о том скандале, который разразится, если вы… К чему, позвольте спросить, такая секретность? Он не равен вам по положению?

Элиза улыбнулась. В самом деле, не потому ли ее герои переписываются тайно, что их разделяют сословные преграды? До сих пор она об этом не думала, но идея была недурна.

– Возможно.

Филипп фон Хоэнхорн, скептически хмыкнув, возразил:

– Однако представляете ли вы себе, каковы будут последствия, если о вашей связи узнают? Ваша репутация будет погублена! Уверены ли вы хотя бы в порядочности этого мужчины?

– Вполне.

Разговор уже начинал нравиться Элизе. Между прочим, она не могла не отметить, что со стороны барона фон Хоэнхорна это довольно-таки благородно – заботиться о ее добром имени.

– Хотите, я велю принести нам по бокалу вина? – предложила она и рассмеялась при виде обескураженного лица своего собеседника.

Он, возмущенный, вскочил.

– Как можете вы шутить такими немыслимыми вещами? Мы здесь одни, и о нас, чего доброго, подумают…

– Успокойтесь, барон. Я вас не скомпрометирую. Сядьте, пожалуйста, опять. Я хочу вам кое-что объяснить.

Элиза подождала, расправила юбки и, спокойно поглядев на Филиппа, сказала:

– Все это неправда.

Барон фон Хоэнхорн нахмурил брови.

– То есть как?

– Все неправда. Того, о чем вы подумали, прочтя это письмо, на самом деле не было.

– Но оно же написано вами?

– Верно. Однако это не настоящее письмо, а страница романа, который я недавно начала сочинять. На бале я показала первую главу своей подруге Анне фон Креберн. Очевидно, тогда-то листок и затерялся. Благодарю вас за то, что вы сохранили его и возвратили мне. Но уверяю вас: нет никакой нужды предостерегать меня от тайных связей. Я дорожу своим добрым именем и могу сама о себе позаботиться.