Эллариония - страница 15

В нижнем Хейдинбурге крики слышны не были. В это время, как правило, жители окраин ложились отдыхать, чтобы на рассвете вновь приступить к своим обязанностям. Поэтому на улице уже почти никого не было и на город опускалась звенящая тишина, изредка прерываемая всплесками волн. Нижний Хейдинбург образовался в результате заселения территории между гаванью и верхним городом, который, в свою очередь, строился жильцами вокруг крепостных стен. Здесь парень расслабился и дал волю злобным мыслям, периодически произнося неприятные слуху слова. Большинство из них были обращены к отцу.

Вечерняя тишина давила на уши сотнику в отставке. Оскал – обладатель фиолетового жетона Хейдинской строевой академии, а теперь просто престарелый охранник небольшой лодочной пристани в нижней части города. Прикрыв глаза и посвистывая в унисон морскому прибою, старик который год исправно играл роль защитника подгнивших лодочек и проеденных жучками вёсел. Находясь на посту и в зной и стужу, он стоически переносил лишения службы и справлялся с ударами превосходящих сил противника – комаров. К счастью, тишину нарушило чьё-то злобное бормотание. Едва расслышав чужака, старый охранник в лучших традициях строевой академии выкрикнул в темноту:

– Стой, кто идёт! Друг или враг? Назовись!

– Это, э… Я! Меритас Ониет Дрезден! Твой лорд, солдат! Во исполнение приказа особой необходимости, то есть, э, важности, требую, ээ… предоставить мне шхуну! Я немедленно выступаю в порт Паустерр… Да, в порт Паустервилля! – в голосе, юного лорда слышалось волнение, но это не мешало тому принять позу нахохлившегося петуха.

– Мерик! Ты штоль? А я тебя сразу узнал, по голосу. Ты шо мелешь, малец, какая шхуна, какой Паустервилль? Туда дорога при попутном ветре неделю на самом скором фрегате. В лучшем случае тебя скоро прибьёт к хребту. А в худшем шторм накроет при выходе из гавани.

– Ох, Оскал, старый дорого́й друг! – сменил тактику Меритас. – Столько раз великодушно пускал меня в плавание наловить для прекрасной дамы кувшинок, что растут у южного берега бухты, пусти же и сейчас, мой дорогой-дорогой друг!

– Тебе что, жестоклюй память прокусил? Мерик, ты один раз у меня лодку стырил, чтобы цветочков нарвать для девахи из нижнего города, так я такой выговор от твоего отца тогда получил! Ещё и лодку пришлось латать за тобой. Ты шхуной-то управлять не умеешь, куда собрался? Шторм надвигается, слышишь? Иди-ка отсюда, оболтус, коли голова дорога, – выдал тираду Оскал.

– Да как… Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Да ещё так высказываться о даме! Она не девка! Мия – моя возлюбленная! А ну, отойди с прохода. Именем лорда этих земель и моего отца Ёрина Ониета Дрез…

Не успел Мерик договорить, как глухой удар веслом в ухо прервал словесный поток. За гулким звоном в голове юный лорд с трудом различал ругань старого Оскала и что есть сил побежал прочь.

Горечь событий последних часов и неприятный разговор с отцом туманил глаза. Или это были слёзы, выступившие от боли в ухе, неясно. Приходилось ориентироваться по силуэтам. Удержаться на ногах тоже оказалось непростой задачей. Меритас продолжал нестись вперёд как дикий раненый зверь, прижимая руку к пульсирующему горящему уху, чувствуя, как липкая кровь стекает по шее. Мимо мелькали деревянные домики и лачуги жителей. Вот молодой лорд пробежал свинарник, вот старое жилище бабушки Холли. За ней хижина рыбака и ворох рыболовных сетей, сушащихся после ловли. Вот ещё дома, чьи силуэты сливались воедино. За следующей халупой должен быть пологий холм, а дальше либо направо на пляж, либо к большому орешнику, а значит, прямиком к дому Мии.