Элохим - страница 19

– Так уведи его назад. А то визжит как недорезанный поросенок.

С тем левиты отвернулись, чтобы уйти за ворота.

– Не уходите! Подождите! – взмолился Иосиф. – Доложите Коген Гадолу!

– Что доложить?

– У меня важная весть для него.

Левиты посмотрели друг на друга.

– Заходите оба во двор! – приказал первый левит тоном, исключающим неповиновение.

Йешуа бен Сий презрительно взглянул на Иосифа и отпустил его. Они вслед за левитами прошли во двор.

– Ждите тут! – повелел тот же левит, видимо, старший из них, и один вошел в дом.

Вскоре он вернулся.

– Ты можешь уйти, – обратился он к Йешуа бен Сию. – Его Преосвященство Коген Гадол сам разберется с ним.

В это же самое время Элохим добрался до вершины горы Соблазна. Он перевел дыхание и подошел к пещере. Из нее навстречу вышел юноша с родинкой на щеке.

– А Элохим! Наконец-то добрался! Стареем, стареем!

Элохима удивил тон юноши. Голос был тот же, но тон был каким-то фамильярно-фривольным.

– Пошутил. Не обижайся. Смотри, какой вид открывается на Иерусалим. Словно весь город у тебя на ладони. Такой маленький.

Элохим повернулся и посмотрел на город. Люди казались движущимися точечками. Юноша как будто читал его мысли.

– А смотри-ка, смотри, люди-то копошатся как муравьи в муравейнике.

Юноша неожиданно разразился сардоническим хохотом, мерно и звучно захлопав в ладоши.

– Вот потеха! Такой маленький город! Такие маленькие людишки! И воображают себя пупом Земли, центром Мироздания. Рим, конечно, и побольше, и покрасивее. Как-никак столица Мира. Но великие события творятся не там. Нет, не там, а здесь, вот в этом самом муравейнике. Можешь себе представить?

Элохиму стало не по себе. Ему не нравилась манера юноши. Было непонятно, шутит ли он или говорит всерьез. Юноша словно читал его мысли.

– Это моя беда. Даже Он сам упрекал меня. Мол, выбери ровный ясный тон, а то не поймешь, шутишь ты или говоришь всерьез. А я говорю Ему, мол, научи. Говорю, как умею. Не могу иначе. Ты-то все могешь. Почему бы Тебе не помочь? Так о чем мы болтали?

– Об Иерусалиме, – ответил Элохим.

– Верно. Об Иерусалиме. О, Сион, Сион! Дщери твои бесстыжи! Ой, извини. Не туда загнул. Так вот. Все крупные события, так сказать, мирового значения, сначала варятся в Иерусалиме. Как бы за кулисами. А лишь потом они выставляются на сцену в Риме, Афинах, Александрии или еще где-нибудь, ну скажем, на поле битвы. Кажется, это наконец-то поняли и сами римляне. Потому и пришли в Иерусалим. Ну, как бы зашли на кухню посмотреть, какую еще кашу жиды заваривают миру на завтрак. А что, есть возражения?!

И юноша приподнял левую бровь. Элохим невольно опустил глаза, и его взгляд соскользнул на родинку. Сразу потемнело в глазах.

– Ну не отвечай, коли не хочешь. Дело барское.

– Римляне сильны, – сказал Элохим вопреки собственному желанию, – но черпают силу из тщеславия, человеческой гордости. Им до сих пор везет. Еще не столкнулись с более мощной силой, способной переломить им хребет.

– Ай да Элохим! Ай да молодец! А язык-то какой. Хре-бет! Пе-ре-ломить! Вот даешь! Но сущая правда. Потому они и чувствуют себя в Иерусалиме как не в своей тарелке. Слоняются бесцельно по городу или торчат на башне Антония и не врубаются: что же происходит? Вроде бы и захватили город, как до того захватывали сотни городов вокруг Средиземноморья, превратив его, то бишь, в свой внутренний прудик. Но заметь, и это важное «но». Кто же хозяин? Жиды как жили сто, тысячу лет назад по своим законам и обычаям, так и продолжают жить. Сами римские властелины и императоры, начиная с Помпея и Цезаря и кончая Августом, один за другим письменно признавали за ними право жить по отцовским законам и обычаям. Заметь, только за евреями, больше ни за кем. Даже грекам и египтянам отказывали. И все эти грамоты выбиты на бронзе, выставлены перед Сенатом в Капитолии и разосланы во все крупные города империи, где живут жиды. И попробуй только их нарушить! Римская мощь переломит тому хребет!