– Привет, Эм! – Она подняла очки и оставила их на волосах, как ободок. – Ты совсем не изменилась, только похудела! А вообще, здорово выглядишь. Не то что я… Слушай, давай до гостиницы доедем быстренько, я закину багаж и куда-нибудь сходим? Посидим в кафешке… Есть неподалёку что-нибудь недорогое и приличное?
Мне вдруг стало легче. Алька вела себя просто и дружелюбно, словно не было между нами недопонимания и разрыва, не было той жуткой осени.
Гостиница, в которой наметила остановиться Алька, оказалась совсем недалеко от вокзала, правда, пришлось подниматься круто в гору. Пока шли, Алька без умолку рассказывала, что мучается уже несколько месяцев одышкой и непонятным кашлем, что анализы не очень, что врачи в Адмире перепробовали на ней всякие дорогущие лекарства и, в конце концов, развели руками и отправили сюда. Она и правда дышала тяжело, с каким-то булькающим свистом, так что я забрала у неё чемодан и несла сама.
Двухместный номер был простенький и какой-то уж совсем крохотный. Из санузла несло хлоркой.
– Не «Савой», но ничего, – осмотревшись, заключила Алька. – Мне тут только сегодня переночевать, а завтра с утра поеду в областную больницу, лягу на обследование.
Она вжикнула молнией и выудила из чемодана небольшой пакет.
– Вот, Дина Владимировна передала.
Я заглянула в пакет: шоколадные конфеты килограмма полтора. Конфеты! Нет, порой на маму у меня просто злости не хватает.
– А это тебе от моей мамы. – Алька достала банку с малиновым вареньем и свёрток, замотанный в полотенце.
– Здесь вот сало. Сами солили.
– Да не надо было! – запротестовала я. – Я не возьму…
– Конечно, возьмёшь! – возмутилась Алька. – Или я что, зря везла? И теперь мне обратно, по-твоему, всё это тащить? Или выбросить? Скажи спасибо, что я ещё не всё взяла. Мама там мне надавала и огурцов солёных, и помидоров, и лечо, как только узнала, что мы с тобой встретимся. Я ей говорю: «Да нужны ей эти твои огурцы, когда она на свою зарплату переводчика сама купит всё, что захочет».
– Переводчика? – переспросила я.
– Ну да. Ты же переводчиком работаешь в какой-то крутой фирме, Дина Владимировна сказала. Или я что-то не так поняла?
Я неопределённо пожала плечами: пусть Алька и остальные думают так, как маме хочется. Но, чёрт возьми, как неприятно всё-таки, что мама меня стыдится! Настроение резко испортилось. Хотя оно и так у меня вечно где-то у самого плинтуса колеблется, просто обычно на это стараюсь не обращать внимания. А тут вдруг укололо. Впрочем, чего ещё ожидать от мамы?
Пообщаться решили в пиццерии, заодно и перекусить – дёшево и сердито.
– Ну и как работа? – заинтересованно спросила Алька. – Как вообще получилось у тебя так здорово устроиться?
Вот уж мама удружила так удружила! Сочинять и подыгрывать ей не хотелось, но не говорить же теперь правду. И зачем она только придумала эту посылку дурацкую! Уж я как-нибудь перебилась бы без шоколадных конфет.
– Мама сильно преувеличила, – сдержанно ответила я. – Я там не то чтобы переводчик, а так, принеси-подай… кофе там…
– А! Вроде секретаря?
– Угу, – кивнула я.
– Ну и что! Для студентки, тем более даже не последних курсов, это вообще отличный вариант! Босс-то нормальный? Не пристаёт? А то ты вон какая красотка.
– Босс так себе, но не пристаёт. Ты лучше про себя расскажи. Как сейчас в Адмире?
Алька вздохнула невесело:
– Да как? Загибается, по ходу, наш Адмир. Всё прямо на глазах разваливается. В клубе теперь кружков никаких нет, ну вот только дискотеки… А так – там челночники все углы и закутки арендовали и теперь торгуют китайскими шмотками. А мэр у нас знаешь кто? Отец Гулевского. Вот они живут хорошо. Коттедж себе отгрохали с бассейном в Химках. А Белевича помнишь? Вместе с Гулевским учился?
