Мои надежды разбились на миллионы ускользающих в небытие песчинок, когда, как я думал, мой спаситель оказался со мной по одну сторону мостового ограждения, являющегося отправной точкой в другой неизведанный наукой Земных существ мир.
Каждая черта его измученного лица была мне до глубины сердца знакомой, казалось, что оно являлось частью меня, вырвавшейся из глубин моего разума, пригласившего меня на край моста. Когда мой взор полностью охватил его излучающую легкость, но в то же время ищущую смерть между мостом и морем лицо, мои ноги снова стали ватные, неподвластные мне, а мир перевернулся для меня, навсегда поменяв противоположные, никогда не встречающиеся вместе полюса.
Я не верил своим глазам. Возможно, мой охваченный безумием и страхом мозг мне врёт, желая разыграть меня. Но это видение было столь реально, было такой же частью мира, как и я, стоящий рядом.
С каждой секундой, проведённой рядом с ним, я всё больше убеждался в реальности этого недавно вселявшего мне надежду существа. Ведь это он, человек, стоящий на том перекрестке, являющийся центром гармонии этого мира. Даже сейчас, стоя на краю жизни, он не перестаёт излучать те породившие в моей душе надежду на спасение чувства. Но теперь, находясь в паре дюймов от него, я заметил всю тяжесть, уничтожающую его душу. Под личиной любви зарождалось безграничное отчаяние и ненависть, терзающая и оградившая его от простого мира.
Мы молча смотрели друг на друга, словно пытаясь проникнуться в наш мир, отравивший каждого из нас.
Я не знал, что сказать, и он, видимо, тоже.
– Что ты здесь делаешь? – растеряно вырвалось из моих уст. Это было первое, что пришло мне в голову.
– Видимо, то же, что и ты, – его голос был спокоен и ровен, но в нем чувствовалась вырывающаяся из недр души ненависть ко всему.
Мы оба посмотрели вперёд, наверное, надеясь увидеть вдали прорывающийся сквозь тучи луч света.
– Почему ты здесь? – спросил меня он. – Ведь в мире есть много вещей, которые можно делать сейчас, но ты выбрал именно это.
Секундное молчание, необходимое мне для того, чтобы собраться с мыслями, нарушал лишь грохот дождя.
– Видимо, для меня только это и осталось…
Мы были мертвы, но все ещё живы. Не имели души, но все ещё чувствовали. Наше существование подходило к концу. В осознании этого мы были легки, нас не тяготил тот факт, что мы видимся впервые. Мне казалось, что я могу рассказать ему всю мою жизнь, но он словно и сам всё знал обо мне. Мы говорили с ним. Возможно, что наш диалог продолжался пару минут, а, может, и несколько часов.
– … а хочешь знать, почему я на самом деле теперь стою сейчас здесь? – внезапно посреди продолжительной беседы спросил я.
На лице человека появилась чуть заметная ухмылка, а его слова прозвучали легко, но в то же время твёрдо:
– Нет! Поверь, никому нет дела до того, что подтолкнуло тебя на это преступление против природы. Каждого заботит только он сам.
Я был слегка растерян, но не почувствовал обиды от его слов.
– А почему ты здесь? – спросил я, но мои надежды получить ответ не оправдались. На его лице все так же играла еле заметная улыбка, хотя, на одну секунду, я заметил, как каждая мышца его неприступного лица лихорадочно дернулась, стоило ему лишь на мгновение вспомнить о том, что подтолкнуло его прийти в эту проклятую ночь на край моста.
– Знаешь, – неожиданно прошептал он. – Я не могу понять… Мы всю жизнь чего-то пытаемся добиться. Сначала полжизни тратим на то, чтобы получить достойное образование. Потом тратим то, что от нас осталось после завершения учебы, работой на кого-то, кому на нас наплевать, чтобы оплатить налоги, которые вместо того, чтобы идти во благо, попадают в чей-то карман. Делаем всю жизнь одно и то же, наш день кем-то расписан по минутам. И…
