Эмпирика безусловного - страница 10

Относительно муравья мотивы наших действий совершенно непостижимы, поэтому он разве что может сравнить себя с нами подобно тому, как мы сравниваем себя с ураганом. Сложность бытия первого значительно меньше, а так как каждый познает по мерилу своих способностей, то так как мы невероятно многофункциональны для него, нас он воспримет как хаос, поскольку наш набор возможного поведения намного превосходит его набор. Следовательно, именно функциональность определяет уровень жизни, а не интенсивность и динамика. Но по отношению к муравью бытие камня не такое уж и неживое. Таким образом бытие камня подобно коэффициенту нулевой функциональности, однако он существует во времени, поэтому все же функции за ним прослеживаются, однако разнообразность его функций или столь велика, или столь проста, что её не отследить и поэтому проще приравнять к нулю. Материя, ограниченная функциями чувств зрения, слуха, голода, социальности и пр., есть мы сами, а набор функций какого-нибудь устойчивого неживого предмета столь велик, что превосходит вообще любую устойчивую организацию как мы, вследствие чего мы считаем его бытие не функциональным, а его неживым. Однако камень имеет силу самодержания, он сохраняет форму и объем до тех пор, пока на него не повлияет какая-либо внешняя сила, а так как любая устойчивая форма(под действием эволюции сформировавшей его устойчивую форму) есть следствие эволюционного процесса (газовые облака под действием сильнейшей гравитации и температуры), то камень имеет её, а потому также имеет относительный коэффициент жизни(в виде экстенсивности), однако нами, людьми не замечаемый, к примеру, хотя бы из-за времени. Потому мы не измеряем жизнь степенью интенсивности или динамичности, а именно возможной функциональностью, которую тем не менее можем познать лишь по собственному подобию, которая часто выходит за пределы возможного нами познания.

Что такое функции камня к примеру, если она проста? Сама по себе единичная функция есть действие обратной связи, поэтому функциональность камня не ограничивается определенным количеством таковых, следовательно, камень может – раскалываться, гнуться, трескаться, лежать, катиться и пр., и все под влиянием внешнего действия, прямо как живой организм со своими рефлексами под действием внешней среды. Организм ограничивает внешнее влияние материальной среды в функцию, иными словами преобразует энергию более опосредствованным образом, нежели простой кинематикой, присущей камням, ветру и воде, и тем не менее он физичен, как и эти камни, а если чувства физические, то вопрос состоит не в том, живое ли нечто, а том, обладает ли оно самосознанием? Однако в науке такое сравнение исключается из-за бесконечного множества спекуляций по этой теме, поскольку понятие живого, обозначает именно определённый функционал материи, и всё остальное, не имеющее которого считается неживым. Толчок камня и его качение равнозначно простой человеческой рефлексии или рефлексу простого животного, поскольку налицо формирование обратной связи. В случае с камнем функциональность много выходит за пределы человеческой жизни, ведь человека те самые многие действия просто убивают. Когда мы сравниваем его с поведением животного, то он просто лежит, мы ведь меряем жизнь ошибочно по интенсивности во времени, а не по экстенсивности. Таким образом для того чтобы объяснить сознание, необходимо понять, что его ощущения на деле суть материальные процессы, особым образом организованные, а значит чувства суть материя. Если мы посмотрим на камень, то в основном он лежит, время от времени его что-то толкнет – но это, не какая-то непрерывная поведенческая активность, а скорее толчки с большими интервалами, и, так как лишь благодаря условию толчка существует всякое во вселенной, то и камень обладает определённой очень малой степенью жизни.