Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая - страница 4

Мы с Лосём самые молодые в бригаде – посему нам не нужно персональных указаний. Берём посуду, ножи, и быстро к воде. Быстренько начистили кастрюлю рыбы, загадив прибрежную гальку потрохами и чешуёй, и с чувством исполненного долга топаем к костру… Но вдруг на пути вырастает худощавая фигура бригадира.

– Пацаны, вы что, давно с Хозяином не встречались?

– В смысле?

– В смысле, что берег загадили медвежьей приманкой.

– Да ладно, волной смоет.

– Ну-ну… Посмотрим…

В правильной ухе не должно быть ничего, кроме подсоленной воды и рыбы. Однако Позин неправильный повар, и сначала разваривает в воде обжаренную перловку, потом кладёт нарезанный кусочками картофель и пару луковиц прямо в шелухе. Через пять минут заполняет оставшееся в котле свободное место тушками потрошёной, очищенной от чешуи рыбы, и через минуту на столе появляется закопченный котёл, источающий на всю округу головокружительный аромат.

Луковицы извлекаются, очищаются от шелухи и, нарезанные крупными дольками, отправляются назад к хариусам, которых едва покрывает жирная юшка. Затем на поверхность выпадает обильный дождь из молотого чёрного перца, и слюни у всех присутствующих в радиусе метров трёхсот текут в три ручья. И тут Лихой замечает, что весь коллектив уже за столом, и у каждого в руке деревянная ложка.

– Ага… Жрать вы, я вижу, все мастаки. Ладно. Посмотрим, как завтра работать будете.

– Позвольте слово молвить старику, – Дед вытянулся в струнку, словно в строю перед командиром. – Смотрю на вас и радуюсь. Вы ж сами не знаете, в какое счастливое время живёте! Такие молодые, красивые, и вся жизнь у вас ещё впереди. Топчите девок, пусть они рожают вам кучу мальчишек и девчонок, чтоб было у вас много-много детей и внучат, которые поддержат вас в старости. И берегите мир. Чтоб никакая падла не посмела на нашу землю зариться. Чтобы не было войны!

– Ура!

– Во дал, прям как замполит.

– Ну, всё… Приятного аппетита!

Повар стратегического назначения

В следующие несколько минут слышен лишь гулкий стук ложек, сопение, чмоканье и изредка стоны наслаждения от невероятно вкусной еды. Насытившись, все разомлели, развалились кто прямо на земле, кто на ватной куртке или одеяле, и потекли неспешные разговоры. Вдруг Лось задаёт вопрос, который интересовал также и меня:

– Иваныч, а чё ты Толяна называешь поваром стратегического назначения?

– А это ты у него спроси, – закашлявшись, хохочет Дед, запрокинув голову назад.

– Толь! Ну, Толь!

– М?

– Ну, давай, расскажи, что ли?

– Да чё там рассказывать, служил и служил.

– Где служил?

– Где-где… В Караганде, блин. Слыхал про такую?

– Да иди ты! Я же серьёзно! – не отстаёт от Позина Лось.

– Насыпай!

– Да как два пальца об асфальт, – о дно жестяной кружки журчит струя горячего чая, добро заправленного смородиновыми тонкими веточками с молодыми листочками, сорванными тут же, на краю поляны.

Толик лопатообразной ладонью принимает кружку, кажущуюся в его руке размером не более напёрстка, и, удовлетворённо чмокая пухлыми, как у сазана, губами, с видимым наслаждением одним глотком громко отхлёбывает сразу половину кружки.

– Ты на море бывал когда-нибудь, а, Лосяра?

– Как положено, раз в три года, полтора-два месяца. Крым, Ейск, Геленджик, Сочи, Гагры, Батуми.

– Во-от… А я в Вяземском рос, в уссурийской тайге. Ничего, кроме Хабаровска, не видел. А каждое лето проводил у бабки в Баргузине, это посёлок такой на Байкале. Знаешь, как на море хотелось? Это ж кайф-то какой! Лежишь на песочке, мослы греешь. Со всех сторон слышны крики армянок: «Чурчхе-ела, па-ахлава-а, ха-ачапури! Чурчхе-ела, па-ахлава-а, ха-ачапури!» Волны у самых натруженных пяток: «Вж-ш-ш-ш! Вж-ш-ш-ш!» Мамашка с соседнего покрывала: «Арту-урчик! Не ходи в во-оду! Уто-онешь!» Тёлки в трусах и лифчиках так и ходят, так и виляют булками… А? Знакомо?