Эндор II - страница 4

Пуся осталась дома. Она вообще стала как больная старушка, всё время спит.

– Вот, – указал Марониус на дерево со стволом толщиной в три ладони. – Руби!

Я взял топор, который передал мне старец, и со всего маху ударил по стволу. Ой, как заболела-то рука. Отдача от удара ужас какая неприятная, оказывается. Топор вошёл глубоко, и пару минут я пытался его освободить под смех Марониуса. Даже упёрся левой ногой в дерево и, двумя руками держась за топор, силой потащил с визжащим звуком.

– Хорош, – усмехнулся Марониус, наблюдая, как я распластался на земле. Топор упал рядом. – Продолжай, чего разлёгся, – подмигнул мне старец.

Не желая сдаваться, я встал, ухватил древко, зрительно прицелился по тому же месту и ударил. Но уже не стал бить так сильно, как в прошлый раз. Дюжина ударов, а дерево никак не желало падать. Я покраснел от перенапряжения, пот лил градом.

– Понял, в чём ошибка?

– Нет.

– Тогда смотри! Точность – единственное, что имеет значение. Сила удара не так важна, как его расположение. Руби серией ударов: сверху, снизу и затем посередине, и тогда щепки будут вылетать. Вот, – Марониус стал отточенными, методичными ударами разрубать ствол дерева. Кусочки ствола стали отваливаться. Прорубив треть, старик зашёл с другой стороны. Рубил, пока дерево, наконец, не завалилось.

– Любопытно, – кивнул я, рассматривая поваленное дерево.

– Тогда держи, – Марониус передал мне топор. На лице его не виднелось и капельки пота после всей работы.

Я принялся рубить, как показал учитель. Через пару минут я бросил топор на землю и показал свои ладони, где начали вздуваться свежие мозоли.

– Ох! – простонал я, осторожно трогая их пальцами.

Рассматривая его руку, Марониус усмехнулся.

– Даже у женщин ладошки погрубее будут.

– Да что ты говоришь! – недовольно откликнулся я и опять взял топор. Сжав губы, я стал рубить дерево, как одержимый. – А так могут женщины?

Марониус помотал головой.

– Нет, конечно. Так могут только настоящие мужчины. А у тебя есть характер.

– Естественно! – взревел я и обрушил град ударов на бедное дерево. Удары были нечёткими и не всегда попадали в цель, но бешеный натиск давал свои плоды. Мозоли лопались, но и дерево стало поддаваться. Завершающие штрихи – и подсечённый ствол, затрещав, повалился. Я доминирующе и в то же время без сил сел на поверженного лесного гиганта. С видом победителя я смотрел на учителя. Тот пару раз хлопнул в ладоши.

– Ты мой лучший ученик!

– Только не говори, что единственный, – буркнул я, озираясь по сторонам. Как я понял, на острове мы были одни.

– Не единственный, а первый.

– Да ну тебя!

Марониус рассмеялся, а потом, успокоившись, скомандовал.

– Покажи ладони!

Ладони заливала кровь из многочисленных ссадин.

– Это не дело, пойдём. Приложим целебные травы.

На крыльце дома я уселся за столиком, на котором Пуся сладко дремала. Когда мы появились, она удостоила нас лишь коротким взглядом и продолжила спать. А Марониус ушёл в кладовую, предварительно приложив травы к моим ладоням.

Через пару минут он вернулся с подносом. Кувшин с вином, хлеб, сыр и вяленое мясо.

– О! – обрадовался я, завидев еду: в желудке заурчало. – После хорошей работы можно и подкрепиться.

Учитель поставил поднос на стол и приподнял бровь.

– Хорошей? Разве может пятнадцатиминутная работа называться работой?

– Как пятнадцать минут?! – искренне удивился я. – Там минимум пару часов прошло.