Энни с острова принца Эдуарда - страница 19

. Дома, по вечерам, у нее постоянно собирались компании. Поклонников у нее было столько, сколько душе угодно; девять или десять первокурсников и целая армия ухажеров с других курсов ловили ее улыбки, соперничая друг с другом. Фил благосклонно принимала их знаки внимания и наивно рассказывала о своих победах Энни с Присциллой в таких подробностях, что у ее поклонников, верно, горели уши.

– Ну, Алеку и Алонсо пока нечего опасаться! – поддразнивала девушку Энни.

– Что верно, то верно, – соглашалась Филиппа и пускалась в долгие объяснения: – Пишу им я каждую неделю и сообщаю все обо всех своих молодых людях в Редмонде. На них это должно производить впечатление! Но тот, кто нравится мне больше всех, на меня «ноль внимания». Гильберт Блиф и не смотрит в мою сторону! Я для него – разве что пушистый котенок, с которым можно иногда поиграть. Причина видна невооруженным глазом… Как не позавидовать вам, королева Анна, то есть Энни?! Мне бы ненавидеть вас, а я люблю всем сердцем и тоскую, когда не вижу каждый день. Вы не похожи ни на одну из девушек, с которыми мне доводилось встречаться раньше. Когда смотрю на вас, сама удивляюсь своей ничтожности и недалекости, и мне хочется стать лучше, мудрее и серьезнее. И я создаю себе установки, которые немедленно нарушаю, стоит лишь первому попавшемуся пригожему мужчинке замаячить на горизонте… Но как же мне по вкусу эта жизнь в колледже! Странно даже, что вначале я ее так ненавидела. Но если бы этого не случилось, мы едва ли нашли бы друг друга, Энни! Дорогая, пожалуйста, скажите мне снова, что хоть капельку меня любите! Жажду услышать это из ваших уст!

– Моя любовь – как океан! И я думаю, что вы – милый, прелестный, очаровательный, беззлобный и пушистый маленький… котенок! – смеялась Энни и продолжала серьезно:

– Но я ума не приложу, когда вы занимаетесь и выполняете задания!

Фил, должно быть все-таки находила время, чтобы готовиться к занятиям, так как она успешно отвечала, если ее вызывали на семинарах по разным предметам. Даже раздражительный преподаватель математики, питавший явное отвращение «ко всем этим недоучкам» и в свое время высказывавшийся против их поступления, не мог засыпать Фил. Она умудрялась блистать на всех предметах, за исключением английского; уж здесь она не могла соперничать с Энни Ширли, оставившей ее далеко позади. Энни обнаружила, что ей несложно учиться на первом курсе, возможно во многом благодаря упорной работе, которую они с Гильбертом проделали в Эвонли за два года своей подготовки к колледжу. Это позволило ей больше времени посвящать общественной жизни, которая ей все больше нравилась. Но ни на секунду она не забывала Эвонли и друзей, оставшихся там. Самыми радостными мгновениями были те, когда она получала письма из дома. Они приходили каждую неделю. Только после того, как Энни принесли первые письма из Эвонли, она почувствовала себя в Кингспорте почти как дома. До того, как они пришли, ей казалось, что Эвонли – где-то в тысяче милях от него; эти письма связали старую жизнь с новой так тесно, что они обе как бы слились воедино и перестали казаться Энни безнадежно разобщенными. Вначале Энни получила шесть писем: от Джейн Эндрюс, Руби Джиллис, Дианы Берри, Мариллы, миссис Линд и Дэви. Письмо Джейн было написано каллиграфическим почерком, с четко вычерченной перекладинкой буквы «т» и аккуратной точкой над каждым «й»; оно не содержало ни одного интересного предложения. Она ничего не писала о школе, о которой Энни так хотелось побольше узнать. Ни на один из вопросов, заданных подругой, Джейн не удосужилась ответить. Вместо этого, она сообщала о том, сколько ярдов кружев ей удалось связать крючком за последнее время, и какая погода в Эвонли. Еще она писала, что ждет – не дождется, когда ей сошьют новое платье, и о мигрени, которая ее одолевает.