В центре площади соорудили высокий «танцевальный» помост для медленного удушения, вокруг которого собрались музыканты, чтобы исполнить гимн герцогства Андир для возбуждения порывов почитания истинной власти. Вот только священник отказался прийти на площадь и очень резко высказался в адрес коменданта, пригрозив ему анафемой. Не хочет и не надо, можно не звать, а проклятиями никого не испугаешь, не на тех напал. Начало затягивалось, и солдаты выкатили еще бочонок с пойлом, разожгли костры, чтобы люди могли согреться, а то ведь может выйти массовое злодейство, не подобающее доброте андирцев и их правителю, будущему королю Сагатора.
– Ведут! – крикнули из толпы.
И правда, со стороны подворья деревенского старосты показалась нестройная толпа изрядно подвыпивших солдат, толкавшая впереди себя человека со связанными руками. Он был изможден, босоног и очень мало походил на хозяина увеселительного заведения, почитаемого сельчанами почти также, как и храм, построенный бароном Итаром де Нага. Храм заботился о душах, а вот радость и горе заливали именно в корчме, чтобы усладить тело. Взглядом все сочувствовали этому человеку, а вот поднимать бунт не решались, да и некому было это делать. Почти все боеспособные мужчины либо ушли в армию герцога, либо скрывались в горах, надеясь переждать там смутное время.
Комендант гарнизона, оставленного для весеннего захвата монастыря важно вышагивал в сопровождении местного старосты и нескольких прихлебателей, надеявшихся получить дворянский титул за свои услуги перед новой властью. Это был весьма упитанный мужчина, крепкий, хотя и слегка оплывший жирком. Полуторный меч у него на поясе казался ножиком, а не увесистым боевым оружием, доспехи сверкали, а отороченный мехом рыцарский плащ должен был вызывать уважительный трепет у окружающих. С другой стороны, плащ тоже надо уметь носить с достоинством и не брызгать на него вином по пьяной лавочке. И потом, если уж собрал людей, то не следует появляться перед ними с опухшей рожей и, хотя бы чуть-чуть припудрить сизый нос.
– Все собрались? Чего так народа мало?
– Сколько есть все тут, – угодливо сообщил староста, – А вот священник…
– Пошел он в жопу! После казни сожжем храм и все, – огрызнулся начальник, икнул и высморкался в меховую накидку собеседника, – Эй, чего ждем? Волоките этого урода на помост, пока он не отморозил совсем ноги и может ими шевелить. Гы!
Корчмаря затащили на лобное место, и палач деловито стал готовить петлю, покрикивая на подчиненных. Старший над музыкантами заставил свой паноптикум готовить инструменты, протирать мундштуки, подстраивать струны и перестать играть в кости на барабане. Нельзя нарушать торжественность момента, поскольку за эту самую торжественность хорошо заплачено звонкой монетой.
– На читай! – буркнул комендант и сунул старосте пергаментный свиток с печатью герцога Андирского, – Только не пищи, как грызун, а то как дам в лоб, сразу бас прорежется.
– А что читать то, ваша милость? Тут же ничего не написано.
– Да? Точно. Перепутал и, по-моему, не ту писульку взял в отхожее место. Ладно! Короче! Этот негодяй виновен во всех преступлениях, которые совершил и которые хотел совершить! Молчать! За убийство двадцати, нет сорока, воинов герцога, укрывательство мятежников, ограбление сборщиков подати, и… Кажется хватит с него грехов и потому того, кто стоит на помосте следует повесить за шею и под музыку. А, точно, это он наколдовал такой собачий холод!
