Надеюсь, брат сохранит хоть часть наших традиций в своей семье.
- Шанкар, ведьма-медик! Это чудесный день, - вернулся ко мне взбудораженный отец с малюткой на руках. - Ты прости, что мы пошумели тут. Надеюсь, дух вулкана Пахаад мы не потревожили.
- Не потревожили, - кивнула я. Сунита, звонко звеня браслетами на руках, тоже подошла ко мне.
- Надеюсь, капада тебе действительно понравилась. Носи с удовольствием.
- Обязательно, - снова кивнула я, а затем проинформировала новоиспечённых родителей: - Мамочке сейчас надо соблюдать диету: ничего острого, избегать фруктов и овощей красного цвета. Малышке рекомендуются солнечные ванны, прогулки на свежем воздухе... Через две недельки загляните ко мне на осмотр. И подождите, - я, вспомнив, резко подорвалась с места. Сбегала в дом, в кабинет, и, прихватив с верхней полки большую упаковку подгузников, вернулась на улицу и всучила упаковку Суните. - Вот вам небольшой подарок на первое время.
Панта внимательно изучила подаренное.
- В нашем мире такого нет, мне об этом только рассказывали... - произнесла она.
- Это же очень дорого! - возмутился ее муж.
- Мне это досталось бесплатно, - ласково сказала я. - Берите... А то обидите ведьму-медика!
Обижать они не хотели. Забрали мой подарок, и вскоре большая семья покинула двор у дома ведьмы.
Я проводила толпу пантов с грустной улыбкой на лице и вернулась в дом.
Пациент на сегодня был только один. Пришел пант с глубокой резаной раной. Мужчина сказал, что саданул себе по руке, разделывая птицу к ужину.
И все. Оставшийся день я провела в тишине и одиночестве. К которым я вроде привыкла....
Как говорится, к хорошему быстро привыкаешь. К плохому, впрочем, тоже. Да еще так, что подсознательно ничего хорошего ты после этого не ожидаешь. Тем более если плохое затягивается на длительный срок... У меня такое было. Я знаю, каково это, быть одиноким. Приходит безысходность. Пустота... Добавьте к этому боль. Причем, не только физическую, но ещё и "фантомную". Это когда наряду с реальной болью, болит то, чего нет. Как по мне, у одинокого человека нет души. Потому что человек не живёт, а существует. А что ты всё-таки биомасса, напоминает проклятая, реальная боль. Никому такого не пожелаю... не хочу испытать это снова.
Но чудеса случаются, и вдруг что-то меняется. Из одной перемены вытекает другая. И ты не просто это знаешь, ты видишь это. Душа возвращается. Что-то поет. У мира, неважно какого - моего или этого - появляются краски. Звуки. Ярче, громче.
Вечером я как обычно вышла в сад. Устроилась на своём излюбленном месте. Ужинала, запивая еду чаем. Смотрела на дома у подножия спящего вулкана. И чем дольше я сидела, тем чаще ловила себя на мысли - я не просто так сижу здесь так долго. Я жду встречи с Кишаном. Мне очень хочется, чтобы он пришел. Мне тепло с ним было, уютно. Несмотря на свой черный цвет, пант Кишан неожиданно окрасил мою жизнь в Пантерии. Просто он единственный здесь, кто знал обо мне больше остальных. Просто я могу с ним поговорить, не подбирая слова, боясь сболтнуть лишнее.
Я все сидела, прислушивалась, косилась на кусты малины. Сидела долго, ноги и спина затекли. Чай остыл...
Но черный кошак так и не появился.
Ни через неделю, ни через две, ни через месяц. Что ж, у него, наверное, есть дела поважнее, чем наблюдение за обычной ману.
За это время у меня на приеме побывала чуть ли не половина сурешиата. Большинство из пациентов ссылались на рекомендации Ешана или кого-то из его многочисленных родственников. Причем лечения они просили не всегда только тела, но порой и души. Я для них - лекарь. Почти волшебник. А значит, должен уметь все. "Ведьма-медик" – а именно так меня и прозвали – старалась помочь всем. И не потому, что для этого я здесь, а потому, что это мое призвание, мое любимое дело. Именно для этого я шла в медицину. Так что пришлось вспомнить и психиатрию, а она для меня наука малоизученная. Она особенная и щепетильная. Но азы я знала, был такой предмет среди прочих у меня в институте, оставалось только поднять эти знания из глубин памяти и грамотно их применить. Не навредить - вот главный завет всех медработников.
