Эпистемология добродетелей - страница 8

: «Слово arete, которое впоследствии стало переводиться как «добродетель», в гомеровских поэмах используется для выражения превосходств любого рода; быстрый бегун проявляет свое arete в ногах (Илиада 20.411), а сын превосходит своего отца в каждом виде arete – как атлет, как солдат и по уму (Илиада 15. 642)»23. В гомеровскую эпоху в перечень добродетелей включались прежде всего физическая сила, храбрость и ум24. Более того, как отмечает Макинтайр: «В Одиссее Пенелопа говорит о своих добродетелях (aretai) в таком контексте, когда мы предпочли бы говорить о ее привлекательности»25.

Как видим, это весьма обширный спектр смыслов, не передающийся русским эквивалентом, в котором слышится прежде всего моральная коннотация. Ведь по-русски добродетели – это прежде всего превосходные моральные качества. У известного исследователя античности Х. И. Кремера сам термин «арете» везде остается без перевода. По Кремеру, «арете» означает «специфическую дельность, пригодность, а точнее – в его Аристотелевом определении (**акротес**) – тот или иной максимум какой-либо способности, т.е. оптимум, наилучшесть (Bestheit)»26. А.Ф. Лосев (в изложении Бибихина) также пишет об эволюции понятия «арете»: «Ἀρετή часто переводят добродетель, но это значение сложилось только в позднем эллинизме, хотя и до христианства. Ἀρετή – добротность, вот правильный перевод; совершенство в каком-нибудь отношении, обязательно в хорошем. Вот вам развитие идей. Была политическая, социальная добротность, а позднее развитие языка пошло по линии морализирования. История слов поучительна. <…> Это все можно рассматривать в связи с историей культуры. В слове ἀρετή сразу видно, что это языческая религия, не морализирующая»27.

В русскоязычной эпистемологической литературе отсутствует устойчивая традиция перевода данного термина в отношении превосходных качеств ума. А. З. Черняк предпочитает переводить английское “virtue” в эпистемологическом контексте как «достоинство»28. На наш взгляд, перевод «добродетель» все же более предпочтительный, учитывая общий контекст, чем переводы «достоинство» или «добротность». Это обусловлено тем, что эпистемология добродетелей формулируется как аналогия этики добродетелей в области теории познания, и эта параллель подчеркивается целым рядом западных исследователей. Можно говорить о трансдисциплинарном переносе, который осуществляется из области этики в область эпистемологии. Речь идет о таких понятиях, как «когнитивное благо», «доксастическая свобода», «эпистемический эгоизм», «интеллектуальное самопотакание», «интеллектуальная акразия» и т.п. В классических переводах Аристотеля уже сложилось понятие «мыслительная добродетель». Поэтому, следуя Аристотелю, будем применять один и тот же термин и к моральным добродетелям, и к дианойе – добродетелям ума. Такого же подхода к переводу термина “virtue” придерживается отечественный исследователь эпистемологии добродетелей А. А. Шевченко29. Иногда в тексте мы будем употреблять термины «интеллектуальные превосходства», «интеллектуальные совершенства» в том же самом смысле, что и «интеллектуальные добродетели».

Говоря о переводах, коснемся и перевода английского выражения “virtue epistemology”. На данный момент существует несколько версий перевода. А. А. Шевченко и К. В. Карпов переводят это выражение как «эпистемология добродетел