Нора всхлипнула, и Селена ласково положила руку ей на плечо.
– Ничего. Сира не похожа на тех, кто тебя обидел.
– Пойду спать.
Я встала и в последний раз посмотрела на город. Но там, вдалеке, было что-то не так.
Солнце часто заслоняли песчаные бури и пыль, и тогда город освещался красноватым сиянием. Но сейчас закат был необычайно красным. Я могла поклясться, что вижу вдалеке облако, ярко-красное, каких никогда не встречала.
Может, это предвестник кровавой чумы? Может быть, она уже расползлась из зияющей раны, которую я наколдовала в пустыне? И идет к нам сюда? Может быть, поэтому мне почудилась в вине кровь?
Слишком многое надо было обдумать. Я оставила Селену и Нору на балконе и пошла в постель с простынями из абистранского шелка.
Осторожный стук в дверь разбудил меня в самый неподходящий момент.
– Сын совы, – отозвалась я. – Ты уже потревожил мой сон, так что можешь войти.
Одетый в слишком тесную ночную рубаху Пашанг шагнул внутрь.
– Ты должна пойти в тронный зал.
Я нечасто видела у него такое лицо – застывшее в напряженном ожидании, с закушенными губами.
– Зачем?
– Одевайся и иди в тронный зал. Этого словами не передать.
– А я так спокойно спала. – Я потерла вспотевший затылок и встала. – Только это меня и радует в последнее время.
Я надела подобающее платье лазурного цвета, с рубинами у ворота. Расчесала волосы, хотя, чтобы распутать кудри, пришлось потрудиться. А потом направилась в тронный зал под прохладным ветерком, проникавшим через стропила. Он шептал о снеге в пустыне, что придет всего через несколько лун.
В тронном зале стояли силгизские воины в традиционной кожаной одежде и шапках с перьями. Слезы навернулись мне на глаза, прежде чем я сообразила, что вижу. Словно что-то в самой глубине души среагировало быстрее, чем мозг.
От помоста с золотой оттоманкой на меня смотрела худая женщина с крупным носом, как у меня, и каштановыми волосами Джихана. Я могла лишь зарыдать, приблизившись к ней, и не знала, от боли или от счастья – меня переполняло и то и другое.
– Матушка? – сказала я, словно не была уверена до конца.
– Сира.
То, как она произнесла мое имя… лишь теперь я почувствовала, что это реально. Моя мать больше не на пороге смерти.
– Мне хотелось приехать и увидеть тебя. – По мне будто прошелся слон. – Я молилась день и ночь, чтобы ты поправилась.
Нет, на самом деле я не молилась. Надежда давно меня покинула. А учитывая то, как со мной обошлась судьба, молиться о здоровье матери казалось бессмысленным.
– Я была готова вернуться к Лат, узнав, что гулямы сделали с моим сыном. С Джиханом, – с нежностью произнесла мать. – Но, уже умирая, услыхала, что ты за него отомстила. Это вырвало меня из лап смерти. И я слышала, что ты сделала для силгизов, для Потомков, которых мы почитаем. Клянусь Лат, рассказы о твоих деяниях возвратили меня к жизни.
Мать обняла меня. Ее сила, ее тепло охватили мои мышцы и проникли до самых костей. Это все слишком хорошо, чтобы быть правдой, и я боялась, что она испарится, как слезы в жаре пустыни.
А вдруг я еще сплю?
Разорвав объятия, я посмотрела на мать. Жесткие линии морщин под глазами говорили о возрасте и обвиняли.
– Сейчас время джиннов. Султанша Аланьи нуждается в отдыхе. – Она пригладила мои волосы и ласково улыбнулась. – Возвращайся в постель, Сира. – Она говорила так, словно мне восемь лет и меня разбудил страшный вой.
Я была напугана так же, как и тогда.
