– Да подожди ты! – Гамов разворачивает меня к себе.
Впервые за полтора месяца я смотрю ему в глаза на одном и том же уровне и вздрагиваю. Чужая реальность совсем его не изменила – спокойный, уверенный, даже внешность та же. Светящиеся будто изнутри радужки, тонкие губы. Чертова Розамунда с ее чертовым ростом.
– У нас еще четверо мутантов. И дай взглянуть на руку.
Я коротко мотаю головой и дергаюсь.
– Прекрасно, – говорит Гамов и отпускает меня.
– Конечно, прекрасно! – отбриваю я. – Лучше не придумаешь.
С этими словами я вываливаюсь в коридор и дерганно иду по направлению к медицинскому отсеку. В книге доктор забаррикадировался там и даже не заразился, но кто знает, как все обернулось на самом деле. Нож я отираю о внешнюю сторону куртки, после чего отправляю его на место и меняю магазин в пистолете.
– План действий, Розамунда? – Макс, оказывается, поспешает рядом, спокойно мурлыкая в тон играющей музыке.
– Найти Дэна и не дать ему добраться до Земли.
– И… Роза Оливинская бьет мировой рекорд по количеству фатальных ошибок за день. Вернее, за два дня!
“Туров наябедничал. Или Арлинова”, – раздраженно думаю я.
– Кстати, дай догадаюсь. Если ты не волнуешься за всех остальных, тогда… Тогда ты успела с ними пообщаться и потратила время на то, чтобы их спасти? А, Роза? Скажи честно, тебе хватило ума спасти героев книги? – В голосе Гамова поднимается кипучая волна гнева, но мои предохранители слетают раньше.
– Да ладно? – спрашиваю я, щуря непривычные глаза и отбрасывая волосы назад. – Серьезно? Я потратила время?
Гамов будто врастает в землю, но мне все равно.
– Ты не дал мне закрыть мир, ты втолкнул меня обратно, и теперь я понятия не имею, как отсюда выбираться. Ты нарушил все правила деконструктора, черт побери, Гамов, да ты совсем охренел!
С каждым “ты” я делаю шаг вперед, и он отступает до тех пор, пока не упирается спиной в перегородку. Потом скрещивает руки на груди и мягко улыбается.
Мои брови в прямом смысле слова хотят выехать за пределы лба. Я не знаю, что и думать, поэтому – от бессилия – фыркаю и отправляюсь проверять доктора. Не тут-то было. Гамов снова ловит за руку и снова не дает уйти.
– Очнись, Роза, – зло шепчет он, и мне становится страшно. – Хочешь поиграть в “ты неправ”? Изволь. Ты осталась в рушащемся мире, пока я был на Конгрессе, и только каким-то чудом не застряла в книге. Ты поддалась действию эндорфинов и собралась прыгать в прорыв. Ты откровенно слажала, деконструировав мир по нечеткому внутреннему признаку так, что тот не разрушился даже, а просто потерял верибельность. Ты избегаешь меня вот уже полчаса субъективки, ставя под угрозу всю нашу реальность. И это я еще не упоминаю всякие досадные мелочи.
На глазах закипают слезы, но возразить нечего.
– Давай, соберись. – Он мягко пожимает мое запястье. – Ты должна деконструировать эту дурацкую сказку.
– Сказку? – только и спрашиваю я. – Это жизнь, Макс.
Губы дрожат во второй раз за день.
– Нет, Роза, это сказка. Очень плохо, что ты воспринимаешь все как действительность. Отвратительно, что ты спасла персонажей, думая, что спасаешь людей. А от того, что ты дала реальности себя поменять, меня вообще воротит. Где твои навыки? Почему в учебных прорывах, со мной, ты знала все наперед, а тут запуталась и заплутала? – В его голосе звучат разочарование и усталость.
Я вздрагиваю. Сердце ухает вниз, в ад Данте и разбивается вдребезги о самый последний круг, замерзшее озеро.
