Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме - страница 17

Финансовый блок был отдан на откуп консервативным центристам. Саммерс и Гейтнер являлись протеже легендарного секретаря казначейства Роберта Рубина и сторонниками системы дерегулированного капитализма, которая, по словам самого Обамы, привела к финансовому коллапсу. В 1999 году именно Саммерс, занимавший тогда пост министра финансов, добился отмены закона Гласса – Стигалла, принятого администрацией Франклина Рузвельта для обеспечения контроля за банковской системой.

Эта мера предоставила неограниченную свободу действий инвестиционным и хедж-фондам, которые начали раздувать финансовые пузыри. Среди главных нововведений своей команды Саммерс и Гейтнер называли практику обмена долговых обязательств на акции и развитие рынка деривативов. Как известно, эти нововведения и спровоцировали катастрофу на Уолл-стрит. В тот момент, когда она разразилась, Гейтнер находился на ключевом посту президента Федерального резервного банка Нью-Йорка, и его антикризисная программа мало чем отличалась от проектов администрации Буша. Многие эксперты отмечали, что, поставив разгребать последствия кризиса его главных архитекторов, Обама загнал себя в тупик. Однако сам избранный президент США оправдывал свое решение тем, что в 1990-е годы политика Саммерса и Гейтнера привела к самому продолжительному экономическому росту в истории Америки, в результате которого было создано более 20 млн. рабочих мест, а доходы граждан достигли рекордной отметки. Но как писал по этому поводу журнал The Economist, «взяв в свою администрацию представителей команды Клинтона, Обама не сможет вернуть эпоху экономического роста и низкого уровня безработицы»[58]. Еще одним аргументом Обамы в защиту бывших клинтоновских финансистов был их опыт в борьбе с финансовыми кризисами конца 1990-х – в Восточной Азии, России и Латинской Америке. Только в чем заключался этот опыт? Сторонники Вашингтонского консенсуса, они сыграли важнейшую роль в разработке пакета реформ шоковой терапии, введенного в разгар азиатского кризиса 1997 года в Южной Корее, Таиланде и Индонезии. «Если таким же способом они собираются бороться с нынешним кризисом, – говорили многие политологи, – можно забыть о «новом курсе» Обамы». Сложно было поверить также, что назначенные президентом чиновники согласятся на изменения в финансовой архитектуре мира. Ведь оба экономиста работали в международных финансовых институтах, Гейтнер – в МВФ, Саммерс – во Всемирном банке, и были заинтересованы в сохранении существующей системы.

Эксперты стали сомневаться и в возможности перемен во внешней политике. Все более иллюзорным представлялось обещание Обамы вывести войска из Ирака в течение 16 месяцев после прихода к власти. Не случайно, 27 ноября 2008 года иракский парламент согласился продлить срок пребывания американского воинского контингента еще на три года.

Назначения в состав «военного» кабинета доказывали, что Обама не хочет прослыть пораженцем. Республиканец Роберт Гейтс, который сохранил за собой пост министра обороны, всегда отвергал идею точного расписания вывода американских войск из Ирака, и, если бы Обама настаивал на выполнении своих предвыборных обещаний, убедить главу Пентагона остаться на своем посту было бы крайне сложно. Не менее показательным стало назначение на должность советника по национальной безопасности сторонника Маккейна генерала Джеймса Джонса, бывшего командующего силами НАТО. Хиллари Клинтон, которая возглавила Госдепартамент, также не обещала быстрого вывода войск с Ближнего Востока и на демократических праймериз не раз осуждала радикальную позицию Обамы.