– Основательно тут у вас, – сказал гном, оглядывая возвышающиеся вокруг бастионы. – К зиме уже готовитесь?
– Да, – ответил Синеус, возясь с куском бересты, взятым для растопки. – Вроде того. А может, и нет. Сейчас-то хоть куда угодно отсюда пойдешь. А как снегом завалит все, так и не выберешься. Нам втроем тоскливо тут будет. Оставлю, пожалуй, жену и дочь, а сам двину искать, где можно прокормиться и согреться, рассказывая сказки.
– Оставишь жену и дочь? – удивленно спросил Вольфганг.
– Конечно, – старик высек кресалом искру, береста вспыхнула легким желтым пламенем. – Им ведь ни есть, ни пить не надо, лежат себе в главном зале и лежат. Они даже не скучают по мне. Только я по ним. Мертвым всегда проще.
Рыцарь с гномом переглянулись. Орк не повел и бровью: он был слишком занят распутыванием окорока.
Костер разгорался. Положив в огонь толстое березовое полено, Синеус отошел, исчезнув в темноте, и тотчас же вернулся, держа в руках небольшой пузатый бочонок, моментально приковавший к себе взгляд Роргара.
– Неужели! – воскликнул гном, пристально рассматривая оттиск на выгнутом досчатом боку. – Настоящий «Шахтерский темный»?
– А то! – усмехнулся старик. – Лучший эль по эту сторону Карраз-Гула. Нашел бочонок там, внизу. Опробовал, конечно, но приберег специально для подобного случая. Гости у нас ведь нечасто бывают. Вообще не бывают. Так… что это я… сейчас…
Он вновь исчез во мраке.
– Сбрендил, бедняга, – прошептал Скалогрыз Вольфгангу. – Но не от проклятья. Сам. С горя.
Рыцарь кивнул:
– Не знаю даже, как нам отделаться от него. Надо идти.
– Ты бы себя видел, – покачал головой гном. – Идти! Сколько уже не спал?
– Сутки всего. Ничего страшного.
– А сколько за эти сутки стряслось, а? На год хватит с избытком. Тебе определенно стоит отдохнуть, иначе ты никогда никого не догонишь…
Синеус вернулся, принес три большие деревянные кружки.
– Ну, что сидим? Разливайте. А я тем временем трубочку раскурю.
Брови гнома поползли вверх.
Через несколько минут, когда окорок уже неспешно поджаривался на вертеле, эль обильно пенился в кружках, а Роргар наконец-то обзавелся порцией табака, старик начал говорить.
* * *
– Тридцать лет назад служил я в войсках барона Гронхайма, в гарнизоне вот этого самого форта. Места здесь всегда были неспокойные, опасные. Королевская власть сюда еще не добралась, и бароны резали друг друга почем зря. Будто голодные крысы, пытаясь урвать кусок земли побольше. Гронхайм, которому принадлежали все эти леса и даже горные склоны чуть восточнее, выстроил форт. Здесь находился постоялый двор для тех, кто проезжал через перевал, а гарнизон был достаточно велик, чтобы охранять тракт, вместе с границей владений барона, которая в те времена аккурат по нему и проходила.
После нудной службы в баронском замке меня отправили сюда – так сказать, на передний рубеж – за дерзкое поведение и пьянство. Тут жизнь медом не казалась: целых два года мы охотились на разбойников, промышлявших в этих краях, охраняли торговые караваны, сопровождая их до крепости алхимиков, а иногда и дальше. Пару раз нас посылали усмирять мятежи в деревеньках. Годы выдались голодные. Гронхайм, будучи жадным дураком, только повысил налог. Ну, крестьяне и возмущались. Да нет, ничего серьезного, просто вешали баронских посланников, а мужики помоложе брали вилы и уходили на тракт промышлять. Деревеньки те мы пожгли, тех, кто сопротивлялся, перебили, а остальных вязали и отправляли в Красные каменоломни – единственное место, которое в те годы приносило барону доход.
