– Правда, Вань, что я могу?
– Ты что шутишь? – вдруг воскликнул он, подпрыгнув на месте. Я от неожиданности тоже скаканула. – Что ты можешь? Ты же меня, считай, на ноги поставила. И знаешь, я чувствую твое присутствие, даже с закрытыми глазами.
– Тебе кажется, – ответила я, понимая, что до сих пор не могу привыкнуть к его резким перепадам в настроении.
– Нет, с тобой легко и хорошо. Знаешь, – он попытался взять меня за руку. – Я до сих пор считаю, что ты мой Ангел Хранитель, – приподняв одну бровь, Ваня странно посмотрел на меня. – Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил он, касаясь моей кожи.
– Да, совсем чуть-чуть, – я старалась не показать, на сколько этому рада.
– А я совсем ничего, только воздух, – убрав руку, он медленно вздохнул, затем посмотрел на меня. – Знаешь, ты мне очень нравишься.
Для меня была не привычна его решительность. Он говорил о своих чувствах без тени смущения, чем выделялся среди всех моих знакомых. Я никогда не отличалась сентиментальностью. Но замечала, как парни перебарывают свою гордость, или стеснительность, говоря о чувствах, словно им это совершенно не свойственно.
– И ты мне.
Думаю, что Ваня, и вправду, стал мне нравится. Но я знала, что это временно. Если очнусь, то, скорее всего, отвлекаясь на другие дела, забуду о своих чувствах к нему. А если не очнусь, то так и унесу эту симпатию с собой.
– Не думаю, что нам стоит обсуждать это. Ты ведь разговариваешь сейчас с призраком, подумай.
– Помнишь, ты разозлилась, когда я назвал тебя так? – припомнил мне парень, хитро улыбнувшись. – И я надеюсь, что так будет не всегда. Когда-нибудь, я смогу вот так прикоснуться к тебе по-настоящему, – он мечтательно посмотрел в окно. – Я бы крепко тебя обнял.
– Мне бы очень этого хотелось.
Хотелось почувствовать что-нибудь. Пусть даже и новые эмоции. Которые, кстати, бурлили во мне при общении с Ваней. С ним я чувствовала себя живой.
– Что бы ты еще сделал, если бы здесь сейчас была вся я?
– Ууу, – усмехнулся он. В его хитром взгляде засверкали озорные огоньки, словно маленькие, отчего еще игривые бесята, решили себя показать, подзадоривая хозяина. – Тебе бы понравилось. Но, оставлю это на будущее.
Он тут же оживился, словно вспомнил о чем-то важном, и снова подпрыгнул на месте.
– Сделаем селфи? Хочу запечатлеть этот момент.
– Издеваешься? – спросила я, закатив глаза.
– Давай, – настаивал он. – Будет интересно.
– Меня же не будет видно.
– Не важно. Иди сюда, – он настойчиво похлопал рукой по своей кровати рядом с собой. Нехотя, я присела рядом.
– Скажи «чииз!» – произнес он деловито, сделав пару снимков. Я даже не старалась позировать, сосредоточившись на тех местах, где Ваня так или иначе прикасался ко мне. Захотелось большего: чтобы он прижал меня к себе, провел рукой по волосу, по спине, возможно, даже поцеловал. Почему бы и нет?
– Я же говорила, что меня не будет видно, – произнесла я, глядя на одиночные Ванины селфи.
– Цыц, человечек, – шикнул он мне, сосредоточившись на конкретном снимке. Там Ваня странно поднял руку вверх.
– Ты мне рожки ставил?
– О, значит, эту фотографию и оставлю.
– Зачем? Меня-то там нет.
– Не важно, что тебя не видно, главное: я знаю – ты рядом, – он помолчал немного, убирая телефон в сторону. – Ты так и не поняла, что тебя держит здесь?
– Если бы я знала ответ, уже бы очнулась.
– Мало ли, – серьезно сказал он. – Вдруг тебе просто нравится подглядывать за всеми сквозь стены.
