Проснувшись, я вышла в коридор и пошла в сторону одной из палат, не задумываясь над тем, куда иду. Коснувшись рукой дверной ручки, я вдруг вспомнила, как могла ходить сквозь стены, наблюдать за людьми, оставаясь незамеченной. И, я вспомнила его. Мы и вправду общались. А перед этим была необычная поляна с синей травой, на которой я очутилась сразу после аварии.
Открыв дверь, я увидела женщину, мывшую полы, и пустую кровать.
– А где Ваня? – спросила я ее.
– Так его вчера еще выписали, – ответила как бы между прочим женщина.
– Как выписали?
Вернувшись в палату, я надела кулон на шею. На душе стало тоскливо. Где теперь искать Ваньку? Представляю, что он чувствовал, когда я его не узнала. Как же я сообщу ему, что вспомнила все?
Я пыталась узнать его контакты у медработников, но ничего не получилось. Кругом сплошные секреты и строгие правила. Да-да, помню я, какой проходной двор был у меня в палате…
Мне было тоскливо от того, что Ваньки нет рядом. На самом деле, я к нему привязалась. Он мне как родственная душа, батарейка, заряжающая меня. Очень хотелось его увидеть, обнять – сделать то, чего я не могла раньше. Никто так не заботился обо мне, как он. Не укутывал пледом и поправлял подушку, конечно, но поддерживал морально. А, в моем случае, это было необходимо.
Бродя по коридору, я думала о том, что знакомые мне двери, предметы и вещи выглядят такими же, но чуть ярче. Словно они очнулись вместе со мной.
Ко мне подошла девушка и спросила не видела ли я медсестру. Я сначала удивилась ее вопросу, но потом осознала, что она меня видит теперь. А я уже привыкла оставаться незамеченной.
– О, у вас катетер почти слетел, – сказала я, обращая внимание девушки на ее руку. Раньше я не знала таких слов.
– Да, я знаю. Уснула с ним, пластырь отлепился. Мне потому и нужна медсестра. Боюсь теперь руку согнуть, вдруг игла вену порвет.
– Там нет иглы, – улыбнулась я. – Только гибкая маленькая трубочка, не переживайте.
– Да? – искренне удивилась девушка.
Все-таки преследование медработников в качестве невидимки не прошло зря.
Я сказала, что поищу кого-нибудь из персонала. Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к тому, что меня видят, что двери и стены теперь осязаемы. Ушиб на лбу тому свидетель. А еще, не везде, оказывается, можно было ходить. Были и запрещенные для пациентов места. Ограничивать себя было сложнее всего. Ведь меня никто не останавливал, когда я была в коме.
Я вышла на задний двор, хоть мне и нельзя было это делать. Наверное. Если что, не узнавала, просто вылезла через окно на первом этаже. Я, честно, хотела только посмотреть в него, но, заметив, что до земли не особо высоко, выбралась наружу.
Была потрясающая погода. Мое настроение расцвело вместе с листвой, которая еще набирала силу. Закрыв глаза, я старалась прислушаться к своим ощущениям. Теплый воздух нежно шевелил мои волосы. Солнечные лучики грели соскучившуюся по ним кожу. В воздухе витал запах земли, одуванчиков и зелени. Казалось, что появились нотки сирени, но это, скорее моя ассоциация с весной. Где-то рядом со мной жужжала пчелка, но ей не удалось нарушить мое умиротворение.
– Вижу ты уже поправляешься, – сказал кто-то. Я повернулась. Недалеко от меня стоял Игорь. Одет с иголочки, как всегда. Он подошел и поцеловал меня, прижав к себе.
